Глава 32
К изумлению Татьяны, Далси ни единым словом не упрекнула ее за диковинное одеяние. Когда Лукас внес ее в дом, графиня засияла улыбкой.
— Куда ты так внезапно исчезла, моя дорогая девочка?
— Об этом после, мама, — коротко пресек расспросы Лукас, проходя мимо Смитерса, чей оскорбленный вид резко контрастировал с самообладанием графини. — Скажи, что тебе дать, любовь моя? Бренди? Водки? Или что-нибудь поесть?
— Думаю, я начну с ванны, — пробормотала Татьяна. — Противно, что он прикасался ко мне.
— Немедленно наполните ванну наверху, — приказал Лукас выкатившему глаза дворецкому. — И чтобы вода была горячей. — Уже поднимаясь по лестнице, он увидел Платова, остановившегося в проеме двери. — Мама, будь любезна, займи атамана, пока я позабочусь о Татьяне.
— Почту за честь, — не моргнув глазом заявила Далси. — Прошу вас, проходите, сэр!
— Иди с ней, Матвей, — обернувшись, сказал Лукас по-русски, — она тебя покормит.
Платов, поглаживая усы, смотрел на красивую хозяйку.
— Скажи, мой друг, а твой отец тоже дома?
— Он умер пять лет назад.
У казака блеснули глаза.
— Твоя мать говорит по-русски?
— Нет, но уверен, что вы сумеете понять друг друга.
Лукас, посмеиваясь, перешагнул порог комнаты, но сразу же посерьезнел, увидев, что Татьяна все еще дрожит.
— Во всем виноват я один. — Он взял ее рукой за подбородок.
— Уиллоуби сказал мне о твоей дочери, — прошептала Татьяна, отводя взгляд. — Он также сказал, что тебе придется жениться на Джиллиан — только тогда я поняла, почему ты так вел себя вчера вечером. И еще он уверял, что ты все равно не придешь мне на помощь, так что я могла бы… — Лицо ее жалобно сморщилось. — Но я бы на это ни за что не согласилась.
— Ах ты, моя храбрая красавица! — Лукас поцеловал ее в мокрую от слез щеку. — Джиллиан меня обманула — та девочка не имеет ко мне никакого отношения, да и к ней тоже. Она нашла девочку в Смитфилде и пообещала заплатить пять фунтов, если та сыграет роль нашей дочери.
В глазах Татьяны зажегся огонек надежды.
— О Лукас! А ты уверен?
— Абсолютно. Платов в ее присутствии устроил для Гастингса представление со своей саблей, и она сама во всем призналась.
Татьяна впервые за долгие часы улыбнулась:
— Могу себе представить! Я до смерти испугалась, когда атаман Платов ворвался в комнату. Но потом я увидела тебя…
В это время двое слуг внесли ванну. Следом за ними шла Каррутерс с кувшинами дымящейся воды. Увидев Татьяну, она чуть не уронила кувшин и, поставив его, упала на колени, а затем принялась целовать руки своей хозяйки.
— Ах, мисс, мы так боялись за вас! Слава Богу, вы вернулись домой — целая и невредимая! Позвольте, я помогу вам раздеться…
— Спасибо, Каррутерс, пока ты свободна, — тихо сказала Татьяна.
— Как пожелаете, мисс.
Когда слуги ушли, Лукас нежно поцеловал Татьяну в лоб.
— Ты желаешь побыть одна? Тогда я пришлю наверх вино, сыр и печенье, хорошо?
Она заглянула ему в глаза.
— Я надеялась, что ты поможешь мне мыться… если, конечно, захочешь.
— Захочу ли? Что за вопрос!
— Я теперь с тебя глаз не спущу!
— А я с тебя. — Он попробовал рукой воду. — В кои-то веки Смитерс точно выполнил мое приказание — вода до сих пор горячая. Позволь, я помогу тебе раздеться, а ты тем временем расскажешь, как попала в лапы Уиллоуби.
Татьяна повернулась так, чтобы ему было удобнее развязать тесемки.
— Я отправилась к Платову, после того как получила от него письмо — ведь ты об этом знаешь? — Он кивнул, продолжая столь приятную для него работу. — Ему действительно известно, кто мои родители?
— Боюсь, что нет; но он приходится двоюродным братом Казимиру и жаждет отомстить за его смерть. — Лукас коротко пересказал ей то, что сообщил ему Платов о смерти Казимира.
— Душенька, — задумчиво повторила Татьяна. — Говоришь, дядя Иван так меня называл?
— Ты тогда была еще совсем ребенком. Посмотрел бы он, какой ты выросла!
Она чуть заметно поежилась от озноба, и Лукас на руках перенес ее в ванну.
— Я смою все следы прикосновения этого негодяя, — сказал он и с бесконечной нежностью принялся намыливать ее спину, плечи и волосы. — Пожалуйста, продолжай — я хочу знать, что произошло в отеле.
Татьяна закрыла глаза, наслаждаясь его заботой.
— Я пришла намного раньше назначенного часа и была очень расстроена, так как не знала, что со мной будет. Ты перестал меня любить…
— Я не переставал любить тебя, — быстро сказал Лукас, целуя ее мокрое колено, — и не женился бы на ней. Но и надеяться, что ты простишь меня за мой проступок, я тоже не мог.
Зеленые глаза открылись, следя за тем, как ловко он действует.
— Вопрос заключался в том, сможешь ли ты сам себя простить. Джиллиан отлично все предусмотрела, но неужели она затеяла это для того лишь, чтобы помешать твоему счастью? Почему эта женщина так ненавидит тебя?
— Я убил ее мужа.
— Нет, не то. Я думаю, это потому, что она не взяла тебя, когда это было для нее так просто. Ты предложил ей путь к спасению, а она его отвергла. Я поняла это, когда увидела, с какой горечью она о тебе говорит.
— Я убью ее за то, что она сделала с тобой, — тихо сказал Лукас. — Но рассказывай, что было дальше.
— Когда я вошла в отель, Джиллиан как раз спускалась, по лестнице со своими борзыми. Увидев, что я стою в вестибюле, она пригласила меня к себе, и я, дурочка, пошла. У меня была одна мысль…
— Сговориться с ней? — подсказал Лукас.
— Нет, нет. Мне хотелось удовлетворить свое любопытство. Зная, что ей удавалось так долго сохранить твою привязанность, я подумала, что, наверное, в ней есть нечто, чего не разглядишь с первого взгляда.
— Ты ее переоцениваешь. Это происходило четырнадцать лет назад — тогда я был молодым оболтусом и влюбился в ее груди и волосы.
— Волосы у нее действительно великолепные…
— Как у Медузы. Другую ногу, пожалуйста. Итак, ты пошла с ней в ее апартаменты…
— Да. Мы выпили по чашечке шоколада, вкус которого показался мне странным; но Джиллиан сказала, что шоколад марокканского производства. Потом я каким-то образом оказалась на полу, на коленях, а она стояла рядом и смеялась. У меня кружилась голова, я пыталась встать, но каждый раз снова падала.
— Она что-то подмешала в шоколад! — воскликнул Лукас.
— Наверное. Пока я ползала по полу, пытаясь встать, вошли двое мужчин: молодой незнакомец и Уиллоуби. Комната продолжала кружиться у меня перед глазами, но я помню, что тот, кого звали Гастингс, вел себя отвратительно, а Уиллоуби был просто ужасен — он хватал меня своими лапами, прикасался ко мне… Наконец Джиллиан сказала, что если уж ему так не терпится, пусть занимается этим не у нее на глазах — к ней в любую минуту может прийти Лукас. Это было последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание. Очнулась я уже там, где ты меня нашел. Сначала я подумала, что спасена; голова у меня все еще кружилась, но я встала и попыталась открыть дверь, однако это мне не удалось. Тогда я попробовала выбраться через окно, но оно находилось слишком высоко, а я очень ослабла. Потом пришел Уиллоуби. Должно быть, он много пил, потому что от него сильно пахло алкоголем. Он подошел и сообщил мне то, о чем я тебе уже рассказывала… что у тебя есть дочь и что ты женишься на Джиллиан. Потом стал уверять меня, что я могла бы тоже… Разумеется, я ответила отказом, но он и слушать ничего не хотел! Поэтому я…
