Он немного приподнялся, так что образовалось небольшое пространство для его руки, которая быстро скользнула к ней и сделала всего лишь два быстрых, но ощутимых прикосновения. Но и этого оказалось достаточно. Какие-то мускулы внутри ее напряглись и вздрогнули. Издав громкий стон, Джеймс вытащил пальцы, остановив их у заветного треугольника, но тут же быстро повторил свое прикосновение — один раз, второй, третий. Затем его рука замерла. Голова Джеймса опустилась на ее плечо. Лидия лежала разгоряченная, дрожащая и тяжело дышала, не в силах еще прийти в себя после этого фантастического чуда.
Еще через несколько секунд Джеймс откатился в сторону, увлекая за собой Лидию. Теперь они лежали лицом друг к другу. Лидия уткнулась носом в изгиб плеча Джеймса. Она чувствовала лихорадочное биение пульса в его теле и легкую дрожь, пробегающую по его рукам, ощущала напряжение его пальцев у себя на спине и бедрах. Ей хотелось сказать что-нибудь, но если и существовали слова, подходящие для такого момента, Лидия их не знала.
Когда телесные ощущения стали затихать, к ней начали возвращаться мысли о том, какой чудовищный поступок она только что совершила. Лидия вспомнила молодую парочку из библиотеки. Тогда, наблюдая за ними, она думала о Санберне и представляла этого мужчину и себя на их месте. Сейчас он продолжал гладить ее по спине, и ей казалось, что его ласки были все еще наполнены любовным чувством.
О, небеса! Неужели она убедила себя, что сможет совершить этот шаг и потом не сожалеть об этом? Лидия лежала, прижавшись к Джеймсу, словно ребенок. Ей не хотелось ни шевелиться, ни даже открыть глаза. Находиться так близко с другим человеком Лидии не приходилось еще, с тех пор, как ей было девять лет. Да, это было в то лето, когда она сильно заболела. Ее мучили лихорадки и галлюцинации, как будто перед глазами пляшут какие-то чертики. Расплакавшись от страха, она тогда успокоилась лишь после того, как мама улеглась рядом. Прижавшись к ней, маленькая Лидия почувствовала себя защищенной и вскоре уснула. Она в безопасности: именно таким было ее состояние в эту минуту. Сейчас ее согревало тепло Джеймса, его крепкие руки бережно поддерживали ее, чутко реагируя на каждое ее малейшее движение. Но разве в этом заключается безопасность? Ведь он ни разу не предложил ей свою защиту. Да и она совершила свой безрассудный поступок вовсе не для того, чтобы удержать этого человека. Или все же для этого?
Разволновавшись от таких мыслей, Лидия захотела приподняться.
— Подождите, — пробормотал Джеймс, прижимая ее к себе. — Всего одну минуту. Какие бы мысли ни овладели сейчас вами, что бы вы сейчас ни говорили себе, не обращайте внимания, хотя бы некоторое время.
— Это было полное безрассудство.
— В высшей степени. Такими и бывают лучшие мгновения в нашей жизни.
Взгляд Лидии остановился на окне. Дождь уже не стучал по стеклу, и на небе можно было различить облака.
— Не думаю, что в результате этого может появиться ребенок. Я немножко разбираюсь в физиологии и знаю… свой цикл.
— Разве это беспокоит вас? — Джеймс помедлил и дальнейшие слова произнес с какой-то запинкой, словно совсем не знал, как разговаривать с ней. — Я вам говорил, что я вовсе не распутник. Даже в этом случае я не бросил бы вас.
Такие ободряющие слова показались Лидии слишком удивительными для человека, практически лишенного природной сентиментальности. Сейчас она предпочитала не вспоминать, что у Джеймса есть и неприятные черты характера. Ужасное Отношение Санберна к лорду Морленду уравновешивалось его преданной любовью к леди Боуленд. Однако эти две стороны одного и того же человека все-таки с трудом укладывались в сознании Лидии. Ей было трудно сохранить душевное равновесие, но она продолжала лежать не шелохнувшись. Почему же этот человек так и не сумел оценить ее любовь к отцу? Ведь это было так похоже на его чувства к собственной сестре. Вот если бы такая сильная тяга друг к другу была у влюбленных… От этой мысли у Лидии вновь учащенно забилось сердце.
В следующее мгновение ее охватила злость. Джеймс говорил как-то, что его преданность распространялась лишь на тех, кто ее заслуживал. Разве может она всерьез надеяться, что заслужила эту преданность тем, что доверила ему свое тело? Но даже мысль об этом показалась ей унизительной.
Лидия повернулась на спину. Пальцы у нее затекли и онемели, что сильно мешало застегивать пуговицы на лифе платья. Когда же Джеймс тоже приподнялся и предложил ей помощь, она резко отказалась.
Виконт взял ее руки и получил в ответ шлепок по пальцам. Тогда Джеймс схватил Лидию за запястья и отвел ее руки в сторону с такой легкостью, как будто она была маленьким-ребенком, хотя именно он говорил, что она сильная. Лидия опустилась на колени и дернулась изо всех сил, пытаясь высвободиться. Но у нее ничего не получилось. Это сильно разозлило ее. Сердито крикнув, она сделала новую попытку, но лишь сумела повалить Джеймса к себе на колени. Руки Лидии он так и не отпустил. Тогда она принялась дергаться и вырываться из последних сил, и ее раздражение быстро сменилось нешуточным гневом. Но сколько бы она ни пыталась, Джеймс так и не разжал своей хватки. Его пальцы, твердые и горячие, цепко удерживали ее руки, и на протяжении всей этой борьбы Санберн неотрывно смотрел ей прямо в глаза. Его спокойный неподвижный взгляд тоже начал раздражать Лидию. Джеймс выглядел очень спокойным, особенно на фоне ее нервозности. У Лидии внезапно защипало в глазах.
Вся их борьба представлялась ей неуместной и ненужной, каким-то ребячеством.
Тяжело и прерывисто дыша, Лидия наконец сдалась. Санберн ослабил хватку, позволив ей немного высвободить руки, однако продолжал удерживать их за кончики пальцев. Одновременно другой рукой он вновь потянулся к пуговичкам на ее платье. Абсолютно спокойным голосом виконт произнес:
— Послушайте, Лидия!
— Да, — откликнулась она после недолгого молчания.
— Мне хотелось бы, чтобы вы мне доверяли.
Как же быстро он управляется с ее пуговицами! Наверняка он проделывал это тысячи раз.
— Почему? Может быть, вы хотите дать мне какой-нибудь совет?
— От меня такой щедрости трудно ожидать, — ответил Джеймс. — Нет, мне нужно только ваше доверие. Думаю, что вы уже поняли, как высоко я ценю его. Люди редко говорят друг с другом откровенно, но я надеюсь, что смог бы рассчитывать на это, пусть даже со временем.
Его ответ показался Лидии странным. В то же время эти слова Джеймса вызвали в ней какие-то перемены. Куда-то пропала ее извечная настороженность. Ее сменила задумчивость. Почему-то ей стало трудно говорить, едва только Лидия попыталась открыть рот.
