Грех Майлса был гораздо тяжелее: если леди Чабб сказала правду, Майлс женился, чтобы предоставить ей свой дом.
В сущности, причина была не такой уж и плохой — Элиссе это даже понравилось.
Завтра утром, в обычный час, после того, как они выпьют кофе и позавтракают, они с маркизом сядут и выяснят все недомолвки, оставшиеся между ними. Никаких тайн, никаких грехов или упущений!
Тем временем Элисса поняла, что звук, который она слышит — урчание в ее собственном животе. Она проголодалась. В последние дни ее аппетит резко снизился, и Элисса вспыхнула, подумав о причинах.
Должно быть, на кухне есть что-нибудь вкусное — кухарка наверняка спрятала что-нибудь для нее. Может быть, пирожное с вишней или ломтик пудинга, или свежая булочка с домашним смородиновым повидлом.
Урчание в животе усилилось.
Элисса спрыгнула с постели и на цыпочках прошла через комнату. За долгие годы ночных прогулок в розарий она узнала, где находятся самые скрипучие половицы, где выступают острые углы мебели или скрежещут в петлях двери. Петли дверей ее спальни всегда были хорошо смазаны.
За считанные минуты она прошла через гостиную и вышла в коридор, ведущий прямо к черной лестнице и кухне.
Кладовая показалась Элиссе настоящей сокровищницей: здесь были пирожные с персиками и вишней, два сорта пудинга, остатки жареной баранины, свежий хлеб и булочки, самые разные фрукты — их Элисса решила пропустить. — От толстого круга сыра, накрытого белыми салфетками, она отрезала себе только ломтик и взяла кувшин со сливками.
Она едва успела налить себе стакан, чтобы запивать полуночную трапезу, когда ей показалось, что по коридору кто-то идет. Элисса застыла со сливками во рту, не решаясь даже проглотить их.
Звуки шагов приближались.
Элисса отставила стакан, скользнула по кузине, тихо приоткрыла дверь, оставив щель толщиной всего несколько дюймов, и выглянула в коридор, а затем прошла по нему к углу.
Там кто-то был. Кто-то крался на цыпочках по дому. Судя по внушительной фигуре, Элисса решила, что это мужчина. Он нес что-то на плече — Элисса не могла разглядеть, что именно.
Темная фигура остановилась перед освещенным луной окном и обернулась. Элисса быстро отпрянула в тень и пригляделась. Теперь она видела ночного гостя.
Это был сэр Элфрид Чабб, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Элфрид Чабб понял, что его преследуют.
Сначала он принял за преследователя кота хозяйки — это чудовище свободно носилось по аббатству днем и по саду ночью. Затем он понял, что крадется за ним сама леди, не менее любопытная, чем кошка.
«Любопытство сгубило кошку, удовлетворение воскресило её» — эта фраза из детской грамматики промелькнула в его голове.
Он терпеть не мог женщин и кошек. Они были чересчур независимы, имели собственное мнение, шли всегда своим путем, не останавливались до тех пор, пока им этого не хотелось, и были склонны к воровству.
Однажды, сидя за пинтой эля в «Горошине и Петухе», приятель сказал ему. «Только дважды от женщины можно получить удовольствие: в тот день, когда женишься на ней, и в тот день, когда ее хоронишь».
Сейчас Элфрид понял правоту этих слов.
Шармел плакала не переставая, с тех пор как завершилась эта безобразная сцена в зале. Сэр Элфрид не мог порицать сэра Хью, видя, как тот при первой же возможности поджал хвост и пустился наутек. Откровенно говоря, этот баронет оказался умнее, чем считал Элфрид.
Кэролайн и Франческа укладывала вещи. Элфрид почти не понимал по-французски — только несколько распространенных слов, а горничная-француженка его жены болтала не переставая, и Элфрид подозревал, что любой богобоязненный человек содрогнулся бы, узнав, о чем они говорят.
Элфрид не мог понять, на что рассчитывала Кэролайн, обойдясь столь неподобающим образом сначала с леди Элиссой, а затем с лордом Корком.
Иногда он не понимал собственную жену, не говоря уже об остальных женщинах.
Ведь этот маркиз — отнюдь не неженка-аристократ, боящийся запачкать руки. То, что услышал Элфрид, подсказало ему — от этого человека можно было ждать неприятностей. Настоящих и больших неприятностей.
Но что делать с этой леди, преследующей его?
Благодаря Кэролайн у него остался последний шанс проникнуть в «Нить Ариадны» и хорошенько осмотреться там. Если бы только его жена сегодня днем придержала язык… к несчастью, она этого не сделала. Она оскорбила их хозяйку, бесцеремонно обошлась с маркизом, ухитрилась добиться того, что всех их выставили из дома и чуть было не провалила все дело.
Она ничем не облегчила его задачу.
Люди считали его не слишком сообразительным — даже собственные жена и дочь, не говоря уже о бывших деловых партнерах. Однако это не тревожило Элфрида. То, что его недооценивали, казалось ему преимуществом и иногда единственным моментом, отделяющим победу от поражения. А сейчас он зашел слишком далеко и работал слишком упорно, чтобы проиграть.
И все-таки, что делать с этой леди, преследующей его?
Можно попробовать завлечь ее в «Нить Ариадны» — в лабиринтах люди всегда сбиваются с пути, теряются и, бывает, пропадают навсегда — по крайней мере, он слышал об этом.
Он уже знал, что сделает с леди Элиссой. Или — с леди Корк? Должно быть, в то укромное место некогда приходили отшельники или монахи, исполняя обет или отбывая наложенное наказание, требующее уединения. Как только его «тень» окажется запертой, он сможет без труда совершить предстоящее дело. Разумеется, прежде чем вновь захлопнуть дверь ловушки, он выпустит ее.
Или по крайней мере попытается это сделать…
Майлс подскочил и вскрикнул. Оказалось, что он не в своей постели, и даже вовсе не в постели. Он вспомнил, что несколько часов назад он расположился на этом коротком диване в гостиной Элиссы. Очевидно, ему было очень неудобно, поэтому он и растянулся на полу гостиной.
Который теперь час? Что его разбудило? Почему ему трудно пошевелиться?
Ответ на последний из вопросов он знал: на его груди лежала какая-то тяжесть, она дышала и издавала сопение.
— Том? — Майлс протянул руку и погладил кота.
Где-то поблизости часы пробили час ночи. Вот и ответ еще на один вопрос.
Иисус, Мария и Иосиф! Он проспал несколько часов подряд! В последний раз он слышал бой часов в десять вечера — три часа назад!
Внезапно Майлс понял, что его разбудило — он видел сон. Тот самый, в котором некто — или нечто — преследовал его в лабиринте. Нить Ариадны. Майлс задумался, снился ли этот кошмар Элиссе одновременно с ним.
— Прости, Том, но тебя придется потревожить. — Он убрал кота с груди и перекатился на бок, готовясь встать. Повернув голову, Майлс увидел, что дверь спальни Элиссы широко распахнута.
