– Сабелла...
– Да? – Сабелла затаила дыхание. Прошло несколько томительных секунд.
– Нет, ничего, – Берт покачал головой и вышел.
Это был горький удар. Сабелла вдруг поняла, что между ними почти ничего не изменилось и ничего не изменится впредь. А виновата в этом она. Значит, именно она должна исправить ошибку.
Утомленный длинным, тяжелым днем, Берт быстро скинул с себя одежду и рухнул в кровать. Успокоившись, что с Сабеллой все в порядке, он моментально заснул.
Через какое-то время его разбудило странное оранжевое свечение, наполнившее комнату. Яркий свет пробивался сквозь плотно закрытые веки.
Берт сел в постели и недоуменно оглянулся. Через секунду он уже вскочил и побежал к дверям, ведущим во двор. Распахнув их, он остановился на пороге в замешательстве.
На лужайке перед домом пылал огонь. Яркие оранжевые языки пламени вздымались высоко в небо. Между ним и огнем стояла какая-то женщина. Он бросился к костру.
На полпути он остановился.
Ему улыбалась Сабелла. Она ничего не сказала, а просто, вытянув руку, указала ему на огонь. Только тогда Берт наконец понял, что горело.
Это было «кресло забот».
Сабелла держала в руках потертый кожаный журнал, и Берт мгновенно понял, что это был проклятый дневник Ривьеры.
Не в силах пошевелиться, он смотрел, как Сабелла швырнула дневник в огонь. Затем она взглянула на Берта, отряхнула руки и решительно направилась к нему.
Остановившись прямо перед ним, Сабелла сказала:
– Ты не можешь заставить меня уехать, Берт Бернет. Я отказываюсь уезжать. Я остаюсь здесь! Это наша земля, твоя и моя. Я люблю тебя. Я тебя люблю, нравится это тебе или нет.
Сабелла повернулась и пошла прочь. Берт улыбнулся. Потом рассмеялся. Он догнал ее, схватил за руку и повернул к себе.
– Мне это нравится.
– Я рада.
– Ты – мое маленькое чудо.
– Ты только что об этом узнал? – Она положила руки ему на плечи, – Берт, прости меня за все. Пожалуйста, скажи, что ты больше не сердишься на меня.
Берт крепко обнял жену. Он бережно притянул ее к себе, и, когда ее огромный живот коснулся его, он подумал, что их ребенок теперь надежно спрятан между своими родителями.
– Только в том случае, если и ты простишь меня, дорогая.
– Это легко: ведь ты не совершил ничего плохого.
– А любить меня еще каких-то пятьдесят или шестьдесят лет тебе тоже будет легко?
– Господи, откуда мне знать. Спроси меня об этом лет через сорок.
Берт рассмеялся, поцеловал ее, подхватил на руки.
– Ты не донесешь меня! Я чересчур тяжелая!
– А мне кажется, ты легка как перышко. – С этими словами Берт внес ее в дом.
Каппи Рикс, наблюдавший за Сабеллой и Бертом из окна своей спальни в южном крыле гасиенды, вздохнул с облегчением. Именно он помогал Сабелле вынести и поджечь тяжелое кожаное кресло, поэтому Каппи не считал, что делает что-то предосудительное, подсматривая за ними.
Должен же он узнать, чем кончилось дело!
Чувствуя себя почти таким же счастливым, как и вновь обретшая друг друга парочка, Каппи заснул.
Наверху, в спальне, Берт и Сабелла лежали рядом: Сабелла на спине, а Берт – на боку, лицом к ней. Звучали слова любви, раскаяния и бесконечной преданности между нежнейшими поцелуями. Этим вечером Сабелла наконец мирно заснула в объятиях любящего мужа.
Двумя часами позже она проснулась от мучительной боли в спине. Сабелла сжала зубы, надеясь, что боль скоро пройдет, но она только усиливалась.
Берт сладко спал, устав после трудного дня. Ни за что на свете она не хотела его будить.
Сабелла осторожно высвободилась из объятий мужа и попыталась подняться. Берт сразу проснулся.
– О Господи! – Он увидел бледное, страдающее лицо Сабеллы.
– Берт... помоги мне.
– Сейчас, дорогая, сейчас.
Торопливо надев брюки, Берт выбежал в холл и позвал слуг. От его крика, казалось, задрожали стены. Затем Берт бросился назад, к Сабелле.
Кармелита, в кое-как накинутом халате, со спутанными волосами, прибежала первая. Через несколько секунд показались запыхавшиеся Блантон и Каппи.
– Быстрей, за доктором Ледетом! – прокричал Берт.
Врач приехал через час. К тому времени боль усилилась, но Сабелла кусала себе губы и старалась не кричать, надеясь, что скоро все закончится.
Но она ошибалась. На рассвете Берт все так же вышагивал за дверью, а Сабелла громко стонала при очередном приступе острой боли. Пот покрывал ее с головы до ног.
Сентябрьское солнце поднималось выше и выше, а воздух становился все жарче и жарче. Кармелита уже несколько раз сменила промокшую от пота рубашку Сабеллы.
Доктор Ледет успокаивал Сабеллу, говоря, что все идет нормально. На самом же деле он боялся, что теряет и ее, и ребенка. Поздним утром, когда он вышел глотнуть свежего воздуха, ему пришлось сказать Берту о серьезной опасности, угрожавшей его жене и ребенку.
Невыносимое страдание отразилось на лице Берта.
– Вы должны спасти Сабеллу, даже если при этом погибнет ребенок. Вы слышите меня, док? Я не могу потерять ее, не могу!
Берт вбежал в комнату к жене. Она лежала с закрытыми глазами, не в силах противостоять очередному приступу адской боли. Берт тихо позвал ее – и глаза открылись.
– Берт, – сказала она еле слышно. – Я боюсь.
– Я рядом. Я буду с тобой, пока все не кончится. И Берт действительно все время оставался рядом.
Он целовал вспотевшие виски Сабеллы, гладил ее холодные руки, говорил ей нежные слова, мысленно заклиная не умирать.
Схватки продолжались весь длинный, жаркий день. Обессилевшая Сабелла не могла вытолкнуть ребенка из своего изнывающего от боли тела.
Берт проклинал себя за свою жестокость к Сабелле, беззвучно молился за нее и шептал – снова и снова, – как сильно он ее любит.
На исходе бесконечного дня с востока стали заходить черные тучи. Солнце скрылось, и вскоре освежающие капли дождя замолотили по крыше. Стало прохладней. В небе сверкали молнии, и от грома в рамах дребезжали стекла.
И когда пошел долгожданный дождь, Сабелла наконец родила. Крик младенца заглушил шум дождя и лучше доктора Ледета сказал измучившимся родителям, что у их ребенка сильные и здоровые легкие.
– С ребенком все будет в порядке, – заверил доктор. Он улыбнулся Сабелле и добавил: – И с тобой тоже. Ты проявила характер, девочка. Ты – очень храбрая молодая леди.
Довольная Кармелита принесла вымытого младенца матери. Берт и Сабелла склонились над своим дитятей, а Кармелита и доктор тихо вышли из комнаты.
Ожидавший в коридоре Капли вопросительно посмотрел на врача и облегченно вздохнул, когда Кармелита кивнула ему и счастливо улыбнулась.
Оставшись наедине со своим ребенком, родители благоговейно целовали его и друг друга.
