ГЛАВА 43
Хотя и Перлман, и Бересфорд отрицали это, Себастьян подозревал, что оперная треуголка, очертания которой разглядел Фой в окне наемного экипажа в ночь убийства, по всей вероятности, принадлежала одному из них.
Он решил начать с юного ирландского поэта.
Поиски заняли некоторое время, но в конце концов виконт нашел Бересфорда бродившим среди надгробных плит на погосте маленькой часовни восемнадцатого века, расположенной к северо-востоку от Кавендиш-сквер. Задержавшись под аркой кладбищенских ворот, Девлин наблюдал, как ирландец остановился у одного из более новых памятников, снял шляпу и склонил голову в беззвучной молитве.
Через несколько минут Бересфорд вернул головной убор на место и направился в сторону улицы, но, завидев Себастьяна, резко остановился, и его щеки пошли пятнами гневного румянца.
– Что?! Человеку невозможно даже помолиться за свою усопшую сестру, чтобы за ним не шпионили?
– У вас здесь похоронена сестра? – удивился Девлин.
– Младшая, Элизабет. Два года назад Луиза пригласила ее на лондонский сезон. Для сестры это было исполнением заветных мечтаний. Я никогда прежде не видел, чтобы она так радовалась.
Ветер зашелестел желтеющими листьями боярышника на церковном дворе, обдал мужчин запахом сырой земли и увядающей травы.
– И что же случилось?
– Всего через пять недель после приезда сюда Элизабет скончалась от лихорадки.
– Сочувствую.
На щеке ирландца дернулся желвак, но он промолчал.
Себастьян повернулся уходить.
– Насколько я понимаю, вы хотели со мной о чем-то поговорить? – остановил его Бересфорд.
Девлин покачал головой:
– Разговор может подождать до более подходящего момента.
– Почему? Из уважения к моей сестре? Она мертва. Если у вас есть что сказать мне, выкладывайте, да и дело с концом.
Себастьян покосился на громоздкий неоклассический фасад часовни.
– Есть свидетель, утверждающий, что он своими глазами видел, как в ночь убийства Эйслера, примерно через час после захода солнца, у дома ростовщика какой-то мужчина высадил из наемной кареты уличную женщину. Мужчина в складной треуголке.
Лицо собеседника отвердело, отчего он стал выглядеть значительно старше – и не таким кротким.
– Если вы спрашиваете, был ли этим мужчиной я, мой ответ – нет. Я ведь уже говорил вам.
– Действительно, говорили. Тогда скажите вот что: когда вы в последний раз встречали Эйслера?
– В субботу, накануне его смерти.
Готовность ответа стала для Себастьяна неожиданностью.
– Тогда вы в последний раз привозили ему женщину?
– Вообще-то, нет. Я встретил Эйслера здесь.
– Здесь? – Девлин сомневался, верно ли расслышал. – У Портлендской часовни?
– Именно так.
Себастьян обвел взглядом сереющие ряды замшелых надгробий. Часовню возвели меньше ста лет тому назад, а погост уже был переполнен.
– Когда это было?
– Поздним вечером в субботу.
– Что Эйслер тут делал?
– Я не спрашивал.
– Вы разговаривали с ним?
– Разговаривал. Я не собирался этого делать, но он сам подошел ко мне. Обвинил меня в слежке. Если хотите знать, старик был выпивши. Нес всякую чушь – утверждал, будто ему известно, что «они» наблюдают за ним. Даже обвинил меня в работе на «них». Но когда я поинтересовался, кто такие «они», разразился возмущенной тирадой о каком-то французе по имени Колло.
– О Жаке Колло? – резко переспросил Девлин. – И что насчет Колло?
– Говорю же вам, старый хрыч здорово набрался. Бормотал почти бессвязно. В его словах не было смысла. Он твердил, что это Колло во всем виноват.
– В чем виноват?
Бересфорд пожал плечами.
– Наверное, Эйслер имел в виду слежку за ним. Я действительно не понял – говорю же, он был пьян в стельку.
Ветер дунул снова, погнал по заросшей тропинке опавшие листья и растрепал золотые кудри юного ирландца. Через какое-то мгновение тот сказал:
– Послушайте… Знаю, вы считаете, будто ростовщика застрелил я, но это не так. Не стану утверждать, что не желал убить его. Откровенно говоря, я несколько раз всерьез задумывался о том, как это сделать. Но я слишком труслив, чтобы решиться на подобный поступок. – Черты Бересфорда исказились, словно от презрения к самому себе. – Я позволил этому куску дерьма использовать меня в качестве инструмента для удовлетворения его извращенных пристрастий. Он разговаривал со мной так, словно я мразь. Угрожал мне. И я поддался. Потому что был слишком слаб и боялся что-либо предпринять.
– Порою, чтобы признать свою слабость, нужно больше отваги, чем чтобы прийти к недругу домой и всадить ему в сердце пулю.
Бересфорд невесело хмыкнул, мотнул головой:
– Нет, – и тут черты его лица напряглись.
– Что? – переспросил Себастьян, наблюдавший за собеседником.
– Припомнил слова Эйслера – про того француза, Колло.
– И какие же?
– Что у него слишком длинный язык.
Когда Себастьян отправился разыскивать Жака Колло по узким улочкам и аллеям района Сент-Джайлз, только начинало темнеть. В небе гасли остатки дневного света, воздух полнился гарью зажженных факелов и сальных свечей, мешавшейся с запахами жареной баранины, пролитого эля и дешевого джина.
Первым делом виконт наведался в «Пилигрим», затем прошелся по пивным вдоль Куин-стрит, потом заглянул в таверну, где накануне засек француза совещавшимся с тремя сообщниками.
Тщетно.
Девлин как раз шагал мимо задымленных руин, по всей видимости, старого заезжего двора, когда из темноты ему приглушенно, опасливо свистнули:
– Пст…
Обернувшись, Себастьян увидел Колло, топтавшегося в полумраке засыпанной мусором арки сгоревшего строения. Француз низко надвинул шляпу на лоб и поднял воротник пальто, хотя вечер не был холодным.
– Почему это вы прячетесь по подворотням? – поинтересовался Сен-Сир, подходя ближе, но не вплотную.
– Почему? Потому что нервничаю! А вы как думали? – Колло бросил окрест быстрый обеспокоенный взгляд. – Многие сейчас высматривают меня, расспрашивают обо мне. Зачем вы будите лихо, снова меня разыскивая?
Себастьян присмотрелся сквозь проем к заброшенному двору за аркой. Он казался безлюдным, только груды почерневших бревен и обломков мирно высились в сгущающихся сумерках.
– Чтобы поговорить с вами.
– В наш последний разговор вы порвали мне пальто. Видите? Вот, полюбуйтесь. – Француз повернулся, демонстрируя изрядную прореху на плече.
– Мои извинения, – отозвался Девлин. – Хотелось бы знать, как вы выяснили, что в распоряжении Эйслера оказался крупный голубой бриллиант.
