— Леди Элизабет! Что случилось?
— Я упала с Шэдоу. Ничего страшного — просто подвернула лодыжку. Завтра все пройдет.
Дункан выглядел испуганным.
— Лорд Джейми… — начал он.
— Ничего похожего, — перебила его Элизабет. — Распорядитесь лучше о том, чтобы принесли шоколад для малышки.
Дункан повернулся. Сара Энн стояла, привалившись к дверному косяку, и судорожно сжимала в руках шарф.
Бен едва слышно выругался сквозь зубы и ласково посмотрел на девочку.
— Нам нужна твоя помощь, Ягодка, — сказал он. — Сбегай к Фионе и попроси у нее бинт, мыло и воды.
Сара Энн не тронулась с места.
— С ней все будет хорошо? — спросила она. Элизабет прикусила губу. Сколько страха в ее голосе!
— Конечно, — постаралась она успокоить испуганную малышку. — Всего лишь небольшой ушиб.
Сара Энн слегка наклонилась вперед.
— А вы не умрете?
— Конечно, нет, милая.
Сара Энн смотрела на нее недоверчиво.
— Подойди, — сказала Элизабет, и Сара Энн осторожно приблизилась. — Ведь ты и сама, наверное, не раз падала и ушибалась, но все кончалось хорошо, верно?
Сара Энн утвердительно кивнула.
— И я думаю, что твой папа тоже беспокоился, когда ты ушибалась, разве нет?
— Да. А еще он бранил меня. — Девочка не могла удержаться от вопроса:
— А почему он вас не бранит?
Тут Бен не выдержал и вступил в разговор:
— Я как раз собирался сделать это, Ягодка. Но никому не хочется, чтобы его бранили при людях, так что ступай-ка за бинтами для леди Элизабет.
Сара Энн еще немного постояла, а затем наклонилась и поцеловала Элизабет.
— Я рада, что с вами все в порядке, — сказала она и громким шепотом добавила:
— Он, когда бранится, на самом деле не сердится. Он так, понарошку.
Повернулась и выбежала за дверь.
— Ну, вот. Оказывается грош цена моему авторитету, — проворчал Бен.
— Она любит вас.
Он выглядел смущенным.
— А что произошло с ее матерью?
Лицо Бена помрачнело, и Элизабет немедленно обругала себя. Не нужно было об этом спрашивать. Но что сказано, то сказано — слово не воробей.
— Ее убили. Она стала случайной жертвой в перестрелке.
Что-то в словах Бена заставило Элизабет подумать, что и он сам был как-то причастен к тому делу.
— Сары Энн там не было?
— Слава богу, нет, но женщина, которая присматривала за ней, как раз в то время должна была уехать из города. Так что Сара Энн сразу потеряла всех близких. Вот почему она так дорожит своим шарфом. Это все, что осталось у нее от прежней жизни. Этот шарф да кукла.
— Зато у нее были вы.
Он немного замялся.
— Мы тогда были с ней едва знакомы.
— И вы взяли на себя заботу о ребенке, которого едва знали? — В голосе Элизабет сквозило сомнение. Бен грустно улыбнулся в ответ.
— Я обещал, — сказал он и принялся осторожно растирать лодыжку Элизабет.
Обещал. Многие люди дают обещания, но всегда ли выполняют их? Или Бен сдержал свое обещание по поводу Сары Энн потому, что уже тогда знал о том, что она — богатая наследница?
— И, — добавил Бен с ноткой смущения, — все это неожиданно обернулось мне на пользу.
Интересно, он имеет в виду наследство?
— Теперь я уже не мыслю свою жизнь без Сары Энн, — признался он.
— Но заботиться о ребенке так сложно. У вас, должно быть, вся жизнь переменилась.
— Это так, — сухо согласился Бен. — Я даже и представить себе не мог…
Элизабет очень хотелось услышать окончание фразы, но в библиотеку вошла целая процессия слуг, возглавляемая Дунканом. Они несли бинты, воду, мыло, баночки с мазью. Бен Мастерс отступил в сторону, а командование перешло к Фионе. В комнату проскользнула Сара Энн, прижалась к Бену, и он обнял ее за плечи.
Пока Фиона бормотала и тихо ругалась, осматривая ее опухшую ногу, Элизабет сосредоточила взгляд на мужчине и девочке. Они стояли, прижавшись друг к другу, и чувствовалось, что их соединяют невидимые, но удивительно крепкие нити любви. Элизабет поймала себя на том, что ей больно смотреть на эту пару. Но почему — больно, она и сама не знала.
Может быть, потому, что в ее детстве никто не клал ладонь на ее плечо? Не улыбался так, как улыбается Саре Энн этот мужчина, которого она зовет папой? Смотреть на них было приятно, но вместе с тем эта картина разрывала ее сердце. Разрывала, потому что это была картина другого мира, другой жизни, той, которой никогда не знала Элизабет. Той жизни, которая была для нее недоступна. Ах, если бы… «Если бы мой ребенок выжил…»
Фиона закончила колдовать над ранами и мазать их мазью. Теперь она внимательно рассматривала распухшую лодыжку Элизабет. Бен Мастерс подошел поближе.
— Я отнесу ее в спальню и наложу холодный компресс.
Фиона вопросительно посмотрела на Элизабет. Та кивнула.
В этот момент в комнату влетела Барбара. Она быстро, цепко посмотрела на Элизабет, на Бена…
— Мне сказали, что произошел несчастный случай, — сказала она.
Элизабет тяжело вздохнула. Следующим, надо полагать, явится Хью.
— Просто упала с лошади. Не стоит обращать внимания.
— Мы с Хью предупреждали тебя, что поездки верхом до добра не доведут, — сказала Барбара. — Но, может быть, хотя бы теперь…
— Я не брошу верховую езду, — ответила Элизабет, — не надейтесь.
— Но… — Барбара взглянула на Бена, словно ища у него поддержки. — Может быть, хоть вы уговорите ее оставить это опасное занятие? Тем более что они уже привели к смерти одного члена этой семьи.
Элизабет стиснула зубы. Да, надо знать Барбару! Эта женщина не упустит своего шанса никогда!
Бен понял гримасу Элизабет как проявление боли.
— Думаю, что разговоры подождут, — сказал он. — Я отнесу Элизабет наверх.
Барбара прикусила губу.
— Я пойду с вами.
— И я тоже, — эхом откликнулась Сара Энн.
— А я полагаю, что леди Элизабет сейчас нужно отдохнуть, — сказал Бен. — Может быть, леди Барбара согласится пока почитать тебе.
Барбаре не оставалось ничего иного, как только кивнуть в знак согласия. Сара Энн тоже покорилась судьбе — без всякого энтузиазма.
— В ее спальне есть несколько книжек, — сказал Бен, а затем наклонился и взял Элизабет на руки.
Она успела заметить, как разочарована Барбара, недовольна Сара Энн, ошеломлены слуги — а затем прикрыла глаза и позволила себе расслабиться в объятиях Бена.
Бен не мог понять, что ему приятнее — то ли заботиться об Элизабет, то ли просто вновь ощутить близость ее тела.
Когда он увидел, как она падает, у него оборвалось сердце. До той минуты он и не представлял, как много значит для него эта женщина и как невыносимо было бы потерять ее. До этого момента он думал, что его влечение к Элизабет — просто слабость, даже если оставить в стороне подозрения, по-прежнему роившиеся в его голове. Такая же слабость, как рождающаяся в нем любовь к Шотландии, которая все равно не сможет стать для него второй родиной, или как мысль о том, что он сможет почувствовать себя уютно в Калхолме — этом огромном доме, наводненном слугами.
