– Хотел бы я знать, – проговорил Джон. Миссис Хьюз встала, чтобы не мешать доктору, но Джон не сводил глаз с ее лица. Она должна согласиться на его предложение! Он не может потерять ее!
Доктор расстегнул на Джоне рубашку и прижал к ране тампон, чтобы остановить кровь. Джон застонал.
– Пуля осталась в ране. К счастью, пистолет был небольшого калибра.
По мнению Джона, калибр был вполне приличный. Он стиснул зубы, а врач тем временем достал из саквояжа длинный металлический зонд, на который Джон с недоверием уставился.
– Возможно. – Он посмотрел на Марианну, которая все еще мешкала у дверей. – Вы не оставите нас?
– Конечно, милорд, если только доктор не нуждается в моей помощи. – Она взглянула на сэра Уильяма. Тот кивнул.
– Вы уже и так очень помогли мне, дорогая леди, и я рад, что вы оказались здесь. Но в данном случае я справлюсь один.
По крайней мере она не увидит, как он будет корчиться от боли. Доктор ввел зонд в рану, и на лбу Джона выступили капельки пота. Проклятие!
От нестерпимой боли перед его глазами расплылось багровое пятно.
Когда пуля наконец-то была извлечена, а рана обработана и забинтована, Джон отпил из бокала бренди. Окружавшие его предметы снова обрели ясность.
– Советую некоторое время не перемещать его, – говорил сэр Уильям. С кем он разговаривал? Джон хотел ответить, но язык его не послушался.
– Мы о нем позаботимся. Еще раз большое вам спасибо, сэр, – сказал Габриель. В его голосе слышались усталость, скорбь, пережитый страх.
Чтобы он был обязан своему братцу! Черта с два! Только Джон собрался возразить, но тут же обнаружил, что остался один в комнате. Видимо, Габриель вышел проводить доктора. Он попытался встать, но с отчаянием понял, что ноги отказываются его держать. Он упал обратно в кресло. Из дверей раздался голос Габриеля:
– Вот и справедливое возмездие: теперь ты остался беспомощным на моем попечении. Смешно!
Джон вспыхнул:
– Что ты несешь? Я не собираюсь тебя обременять! Габриель словно не расслышал его слов и подошел ближе.
– В детстве ты постоянно изводил меня. Помнишь? Я никогда не забуду.
Джон нахмурился:
– Я вел себя так, как обычно ведут себя все старшие братья. Да, у нас случались ссоры, но странно, что это до сих пор тебя так волнует. Ты взрослый человек и, судя по всему, вполне преуспел в жизни. Давно пора преодолеть детские обиды.
Габриель мрачно взглянул на него.
– Твое счастье, что ты не можешь держаться на ногах. Иначе я дал бы тебе в зубы за твою наглость.
Джон закрыл глаза, так как ссориться сейчас у него просто не было сил.
– Помоги мне только дойти до экипажа.
– В твоем состоянии? Моя жена и миссис Хьюз и слышать не хотят об этом. Сейчас два лакея отведут тебя наверх и уложат в кровать.
– Нет! – возразил Джон. – Я вернусь к себе в гостиницу.
– Думаешь, захудалая гостиница обеспечит тебе лучший уход, чем мои слуги?
Джон едва сдержался, чтобы не зарычать в ответ.
– Меня там ждет… Ждут неотложные дела.
– Кто тебя ждет? – Габриеля, черт бы его побрал, явно забавляло то, что он оказался хозяином положения. – Неужели ты поселил у себя в комнатах любовницу, несмотря на то что ухаживаешь за добродетельной барышней?
– Ничего подобного, – зло сверкнул глазами Джон.
– Раз наш отец был на такое способен, почему ты не можешь?
– Я не наш отец. – Джон скрипнул зубами. Ему вовсе не хотелось сообщать брату причину, из-за которой ему необходимо было вернуться. Довольно с него насмешек.
– У него там осталась собака, – произнес тонкий голосок.
– Что? – Габриель повернулся к Цирцее, которая стояла в дверях. – Не может быть!
– У него собачья шерсть на брюках и отпечаток грязной лапы, который слуга забыл отчистить, – сказала девочка так, словно эти подробности были очевидны каждому. Джон едва не застонал. Если девчонка не поостережется, ее сожгут на костре, как ведьму.
– Это, наверное, собака хозяина гостиницы, – возразил Габриель. – Наш отец не позволял держать в доме собак. Он терпеть их не мог.
Джон тяжело вздохнул:
– Да, у меня есть собака, а гостиничные слуги могут забыть покормить ее и вывести погулять. Или еще хуже, выпустят ее на улицу, и она попадет под копыта.
Брат молча уставился на него со странным выражением на лице.
– Она не привыкла к лондонскому движению, – пытался объяснить Джон, не желая в то же время выглядеть оправдывающимся. – Неужели это так трудно понять, черт побери? – Не забывай, что здесь ребенок, напомнил он себе и хотел было извиниться за сорвавшееся выражение, но передумал. Если бы домашний уклад брата соответствовал общепринятому, девочка сейчас сидела бы в детской.
– Не может у тебя быть собаки! – Габриель продолжал недоверчиво смотреть на него. – Наш отец…
– Я не наш отец! – резко повторил Джон.
Братья смотрели друг на друга. Воздух вокруг них сгустился от преизбытка эмоций. Жаль, что им так и не дали закончить дуэль, подумал Джон.
Габриель повернулся и направился к двери.
– Я пошлю слугу за твоей собакой и вещами. И велю оплатить счет за проживание. Твое ландо все равно уже отпустили.
– Я сам ежедневно оплачиваю счета, – огрызнулся Джон. – И собираюсь вернуться в гостиницу.
– Слуги проводят тебя наверх, – договорил Габриель, словно не расслышав его слов. – Завтра доктор снова придет к Психее и заодно осмотрит тебя. Кажется, он оставил тут лекарство, чтобы тебе лучше спалось. Будь добр, прими его прямо сейчас.
– Твоя забота трогает до слез, – сказал Джон.
– Мне просто надоело с тобой препираться, – усмехнувшись, заявил Габриель. – Цирцея, тебе лучше уйти, а не то снова услышишь что-нибудь неподходящее.
– Ты имеешь в виду что-нибудь интересное? – дерзко ответила девчонка.
Габриель предостерегающе поднял брови.
– Ну и прекрасно, – сказала девочка, скрываясь из виду. К Джону уже спешили два дюжих лакея. Он обнаружил, что не находит в себе сил им противиться. Его подняли наверх в спальню для гостей, раздели, надели ночную рубашку, заставили проглотить мерзкое зелье. И он в самом деле заснул.
Несколько часов спустя Джон проснулся с тяжелой головой. У него был жар. Простыни под ним сбились. Он беспокойно метался во сне. А еще хуже было то, что ему требовалось встать по естественной надобности. Но появившийся с важным видом слуга (именно такой тип слуг Джон терпеть не мог) не позволил ему подняться. Он поправил простыни и хотел было влажной губкой вытереть ему лоб, но Джон оттолкнул губку и приподнялся на здоровой руке. Вторая рука и плечо были плотно обмотаны бинтами.
– Доктор не велел вставать, милорд.
