— Почему ты так думаешь?
— Батте так сказал. Если ты подумаешь об этом, то увидишь смысл. Он не был бы там, если бы шахта ничего не стоила.
— Не был бы там… Где?
— Он сам не знает.
— Мне казалось, что ты сказал, что он в Проклятой Дыре?
— Он… по крайней мере, в астральном мире.
Т.Г. надеялся, что Чеппи не станет развивать эту тему дальше.
— Ага, — только и смог сказать Чеппи.
Он размышлял, почему Т.Г. бросил пить.
— Я должен обдумать способ, как выкурить его из шахты, — сказал Т.Г.
Даже если материнской жилы там нет, но если Т.Г. смог бы добыть достаточно золота, чтобы удержать здесь Мэгги и Вильсона, он был бы счастлив.
— Ага, — опять произнес Чеппи.
Мужчины сидели и молчали. Разговор не клеился.
— Сегодня вторник, да?
— Все еще вторник.
В конце концов Т.Г. встал и с отсутствующим видом побрел прочь.
Отшлифовывая фигурку, Чеппи смотрел ему вслед. Этот парень был странным.
Когда холодное солнце появилось над вершинами гор, Т.Г. был уже на пути к реке.
Большую часть ночи он беспокойно ворочался, будучи не в состоянии не думать о Мэгги. Разлука заставила его кое-что понять. Если раньше Т.Г. казалась, что ему никто не нужен, то теперь он понял, что не может жить без Мэгги.
Впервые за последнее время испытывая чувство удовлетворения, он шел по дороге и насвистывал. Он вдыхал свежий, наполненный запахом сосны воздух. Небо, полностью затянутое облаками, не в состоянии было испортить ему настроение. Свинцовые облака обещали снег к ночи, но Т.Г. знал, что к тому времени Мэгги и Вильсон будут сидеть у огня, есть кукурузные хлопья и рассказывать о последних событиях. Ему хотелось услышать о том, как Фионнула восприняла рассказ Мэгги. Если Т.Г. повезет, Вильсон рано угомонится, тогда он останется с Мэгги наедине. Он заулыбался, осознавая, что она зажгла огонь в его сердце, теле и душе.
Когда он подходил к окраине лагеря, солнце окончательно взошло и его бледные холодные лучи заиграли в заледеневших лужах. Река была всего в миле ходьбы, и он не боялся замерзнуть.
Впереди Т.Г. увидел клозет, принадлежащий Эдгару Миллеру. В маленьком строении, с вырезанным на двери полумесяцем, сейчас кто-то находился. Через какое-то время появился сам Эдгар. Поправляя подтяжки, он устремился к дому.
Взглянув на дорогу, Т.Г. нахмурился, увидев одного из головорезов Бакуса, Эйба Норриса.
Замедлив шаги, Т.Г. позволил Эйбу значительно удалиться от него.
Свернув с дороги, Эйб устремился к клозету.
Дверь за ним захлопнулась, и маленькое строение заходило ходуном, когда Эйб снимал брюки.
В другое время Т.Г. прошел бы мимо. Но сегодня был необычный день и ему представилась необычная возможность. Однажды Эйб подбил Т.Г. глаз, и теперь он жаждал отмщения. Оглядевшись, Т.Г. заметил, что вокруг не было ни души.
Так даже лучше.
Звуки, доносившиеся из туалета, заглушали его шаги. Т.Г. скорчил гримасу, остановившись у двери. Месть навевала приятные мысли, даже несмотря на запах.
Приложив плечо к двери, он изо всех сил толкнул легкое строение.
Клозет опрокинулся, и Т.Г. услышал жуткие проклятия Эйба.
Т.Г. бросился бежать. Когда Эйб выползет, Т.Г. хотелось бы быть в миле от него. Только через полмили он несколько замедлил темп.
Запрокинув голову, он залился смехом, когда представил себе лицо Эйба в тот момент. Эйб никогда не узнает, кто или что опрокинуло его. Т.Г. праздновал победу.
Три сотни фунтов внезапно навалились сзади, опрокинув его.
Два человека катались по земле, пытаясь побороть друг друга. Эйб превосходил Т.Г. в весе на добрую сотню фунтов — так что Горди проигрывал.
Голова Т.Г. кружилась от жуткого запаха. Одежда Эйба была перепачкана в моче и дерьме.
Толстые щеки Эйба покраснели от злости, его ноздри раздувались, когда он прижал Горди к земле.
— Я сломаю твою чертову шею, Меннинг!
— Давай, Эйб, — сказал Т.Г., пытаясь вырваться из стального зажима. — Ты что, не понимаешь шуток?
— Какие, к чертовой матери, шутки.
Т.Г. чувствовал, что конец его близок. Эйб поставил свое колено на грудь Горди, его глаза были глазами убийцы. Горди слишком поздно подумал о том, что надо бы было опрокинуть клозет дверью вниз.
Это была его последняя отчетливая мысль, прежде чем он потерял сознание.
Снег пошел около десяти часов.
Шагая из стороны в сторону, Мэгги пыталась согреть руки. Она нервно смотрела на дорогу. Хотя они не договаривались о точном времени встречи, он должен был уже появиться.
Она пыталась найти оправдание его задержке. Так как она не знала его местопребывания, то не предполагала, сколько времени займет его путь. Река была на полпути от Худи-Ду до Проклятой Дыры.
Она догадывалась, что Горди был в окрестностях Худи-Ду, но это могло быть и не так. Он мог бы отправиться к своим друзьям в соседний лагерь. В конце концов, его просили исчезнуть. Она надеялась, что он не понял ее буквально.
Вильсон, сидевший на поваленном дереве, начал терять терпение. Они ждали Горди с раннего утра. Руки и ноги мальчика заледенели. Стуча зубами, он высказал вслух то, чего больше всего опасалась Мэгги:
— Может быть, он не придет.
— Не говори этого, он придет, — произнесла она саркастичнее, чем ей хотелось бы. Она упорно смотрела на дорогу. Т.Г. обязательно придет. Он не поступит с ее шахтой, как обычный вор.
У него были свои недостатки, — впрочем, у кого их нет? Конечно, он не был пройдохой — ничто на свете не заставило бы Мэгги изменить мнение на этот счет. Причина его отсутствия конечно же существует, но он обязательно придет. Если она будет ждать достаточно долго, он обязательно придет.
Прошел еще час, деревья запорошило снегом.
Время от времени Мэгги смотрела на дорогу. Вильсон делал то же самое. Но сколько бы они ни смотрели, милая их сердцу фигура не появлялась.
— Мы что, собираемся торчать здесь всю жизнь? — не выдержал в конце концов Вильсон.
Мэгги продолжала шагать из стороны в сторону. Уже больше часа она не чувствовала своих ног. Куда же он запропастился? Сердцем она чувствовала, что он придет, что он не предаст ее. Но что же все-таки его задержало?
Внезапно ей в голову пришла мысль. Он, наверное, заболел. Могло ли случиться с ним что-то другое, что задержало его?
Нет, он дал бы знать. Он не позволил бы ей впустую мерзнуть на ветру.
Прошло еще несколько часов. Губы Вильсона начали синеть.
Усевшись на бревно рядом с Вильсоном, Мэгги остановившимся взглядом смотрела на падающий снег. Уже темнело — они больше не могли оставаться здесь.
