Она вскрикнула, когда жесткий кожаный ремень обжег ее. Но сострадание к мальчику было сильнее боли.
— Эй, остановись! — крикнул дядя, хотя тот, кто держал плеть, уже понял свою ошибку.
— Простите, мисс Мак-Коннелл. — Клив Сандерс, управляющий, сделал шаг назад и свернул плеть. — Надеюсь, вы не пострадали?
Ремень рассек ей руку, но Кэрли словно не замечала этого.
— Позаботьтесь о мальчике, а не обо мне!
Неподвижный взгляд маленького индейца выражал ненависть. Его поднятые руки были привязаны к ветке дерева, спина — обнажена. Слишком широкие брюки сползали с него.
— Отвяжите его, — приказала Кэрли.
Но участники экзекуции не отвязали мальчика и, не обращая на нее внимания, громко переговаривались. Кэрли бросилась к дяде.
— Извини, дорогая, но тебе лучше уйти. Возвращайся в дом.
— Что здесь происходит, дядя Флетчер? За что порют мальчика?
— Он вор, Кэрли. Нравится это тебе или нет, но я не позволю дикарю красть собственность дель Роблес.
— Два Орла не вор. Что же, по-вашему, он взял?
— Он украл курицу, мисс, — вмешался Сандерс. — Все дикари одинаковы.
— Курицу? Откуда? Зачем ему было приходить сюда за курицей?
— Повар жарил куриц к ужину. Мальчишка забрался на кухню через окно и снял птицу прямо с вертела.
Кэрли с болью посмотрела на подростка:
— Ты заплатил за курицу, Два Орла?
Тот с трудом кивнул:
— Дюжину торговых шариков… это больше того, что она стоит.
Сердце Кэрли сжалось. Она бросила гневный взгляд на Сандерса:
— Видите? Он не украл курицу, а купил ее. А теперь отвяжите его!
Увидев решимость Кэрли, Флетчер кивнул:
— Отвяжите мальчика.
Управляющий быстро перерезал веревки, и мальчик упал бы, если бы Кэрли не подхватила его.
— Можешь дойти до кухни? — шепнула она так тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал ее.
Он выпрямился:
— Когда-нибудь я стану хорошим ковбоем, поэтому могу сделать все, что нужно.
Зная, как горд мальчик, Кэрли не пыталась помочь ему, но проводила его на кухню и осторожно усадила на стул.
— Вас зовут Рита? — спросила она полногрудую кухарку.
— Si, сеньора.
— Нужно чем-нибудь намазать ему спину. Вы знаете чем?
— Si, у меня есть мазь. Пастухи используют ее при ожогах, ссадинах, укусах насекомых.
Она протянула Кэрли баночку, от которой пахло салом и ромашкой.
— Спасибо.
Мальчик поморщился, когда она стала наносить снадобье на кровавые рубцы, но не издал ни единого звука.
— Мне очень жаль, Два Орла, — сказала Кэрли, — что я не подоспела раньше.
Он впервые улыбнулся:
— Вы очень храбрая, Подсолнечник. Дон Рамон не найдет другой такой жены.
Слезы подступили к ее глазам.
— Как он, Два Орла? — тихо спросила она.
— Сильно изменился без вас. Не улыбается, наверное, хочет, чтобы вы вернулись.
О Господи!
— Ты ошибаешься, Два Орла. Он этого совеем не хочет.
Мальчик принялся было возражать, но Кэрли поднесла палец к губам:.
— Где твоя рубашка?
— Те люди сорвали ее б меня. — Он нахмурился. — Это была очень красивая рубашка.
— Ну ладно, тебе не впервой оставаться без рубашки. Дон Рамон даст тебе другую, когда ты вернешься домой.
— Он послал меня отвезти вам вещи, но еще хотел, чтобы я увидел… что вы не сердитесь на меня.
Кэрли схватила мальчика за руку:
— Так ты думал, что я сержусь на тебя?
Он кивнул:
— Из-за того, что случилось в деревне… Ведь я убил белого человека.
Она зажала ему рот рукой. Господи, узнай дядя, что мальчик убил одного из его людей. Два Орла не прожил бы и дня.
— Ты сделал то, что должен был сделать. Я только недавно поняла, как тяжело вам жилось. — Она с трудом улыбнулась. — А теперь скажи, где мои вещи, и я схожу за ними.
Мальчик поднялся, но Кэрли мягко усадила его:
— Я сама принесу. Останься здесь.
— Со мной все в порядке, сеньора. Я принесу ваши вещи.
Ей не хотелось обижать его. Она постояла в дверях, пока мальчик не вернулся с узлом, присланным Рамоном.
— Подожди меня здесь, — быстро проговорила Кэрли. — Я переоденусь, и мы вместе отправимся в Лас-Алмас… проедем хоть часть пути.
Через несколько минут она вернулась в костюме для верховой езды, повела мальчика в конюшню и приказала одному из мужчин оседлать ее лошадь. Они мало разговаривали в пути. Кэрли видела, что спина у мальчика болит. Ее рубец тоже болел.
На вершине перевала, откуда дорога вела в асиенду, Кэрли натянула поводья.
— Не скрывай от дона Рамона, что случилось в дель Роблес. Он проследит, чтобы о тебе позаботились. Скажи ему, мне жаль, что дядя и его люди так поступили.
Два Орла кивнул:
— Ладно. А еще я скажу ему, что не он один страдает.
— Нет, Два Орла, ты не должен…
Но мальчик уже повернул коня и поскакал галопом. Кэрли вздохнула. Что изменится, если Рамон узнает о ее чувствах?
Ему это безразлично, иначе он не поверил бы в то, что она изменила ему с Анхелом, не назвал бы ее шлюхой!
Повернув гнедую к ранчо дель Роблес, Кэрли снова поклялась себе, что забудет Рамона. Однако жить у дяди нравилось ей все меньше. Каждый день она убеждалась в жестокости Флетчера Остина.
И подозрения, что дядя действительно украл землю де ла Герра, тоже укреплялись.
Рамон с размаху опустил топор на двухфутовый дубовый чурбан, расколов его точно посредине, и вытер пот со лба.
Три дня прошли с возвращения мальчика, поведавшего о том, что случилось на ранчо дель Роблес.
— Ва-су-ви — смелая женщина, — сказал Два Орла. — Такой, как ваш Подсолнечник, больше нет.
У Рамона перехватило дыхание. Ему хотелось сжать шею Флетчера Остина и выдавить из него жизнь по капле. Мысль о том, что могло случиться с мальчиком, не заступись за него Кэрли, приводила Рамона в ярость. Он, конечно же, не сомневался ни в словах индейца, ни в отваге жены. Но теперь его мучили другие сомнения.
Рамон снова взмахнул топором. Физическая работа хоть отчасти снимала напряжение, овладевшее им после возвращения Двух Орлов из дель Роблес.
Нет, нельзя допустить, чтобы только ненависть к Флетчеру Остину руководила всеми его действиями. Нельзя допустить и того, чтобы им завладела боль, пробужденная рассказом мальчика о Кэрли.
Что, если ты не прав? Он не позволял себе так думать. Ни на одно мгновение. Не допускал мысли о том, что может простить ее.
Если Кэрли снова обманет его, он не переживет этого.
Любовь к ней завладела всем его существом. Как Кэрли добилась этого? Как ей удалось похитить его сердце? Por Dios, Рамон так боролся с этим, и все же Кэрли стала для него важнее всего на свете!
Что, если ты не прав? Он допустил эту мысль в сознание, и сейчас в душе его образовалась открытая рана. Нет, Рамон не ошибся. Он видел их вместе. Анхел с детства был ему братом. Он — де ла Герра, а члены этой семьи не лгут.
