— Да это же месье Ф.! — воскликнул клиент. — Как вы здесь оказались?
Министр поднялся, пригладил бороду и, направляясь к дверям, промямлил:
— Извините, пожалуйста, я попал сюда совершенно случайно! Клиент, не смущаясь своим первобытным костюмом, возвысил голос:
— Вы омерзительны, месье! Завтра о вашем недостойном поведении узнает вся Франция!
И действительно, на другой день, благодаря прыти оппозиционных газет, вся Франция узнала о том, что месье Ф, министр и реваншист, пристально вглядывался не только в голубую линию Вогезов…
БЫЛА ЛИ ВИНОВАТА ЛЕОНИ ЛЕОН В ДРАМЕ, ПРОИЗОШЕДШЕЙ В ЖАРДИ?
Женщина и револьвер несовместимы. Как только женщина появляется в доме, револьвер тут же стреляет.
Мак Галле
В июле 1878 года Гамбетта, сбежав из Парижа, снял в Жарди, на территории общины Виль-д'Аврей, в поместье, где жил когда-то Бальзак, домик садовника и поселился в нем.
27-го Леони Леон приехала к нему. Они намеревались жить вместе открыто, ни от кого не прячась. Целый день они бродили по лесам и проводили время, не стесняясь сельских сторожей, в упражнениях, относящихся скорее к курсу Кама-Сутры, чем к руководству по собиранию ягод.
Вечером Леони решила вернуться в Париж. Гамбетта вызвался проводить ее на вокзал.
— А ты не боишься сплетен? — спросила его Леони.
— Я все предусмотрел. Смотри.
И он водрузил на нос темные очки.
— Так никто меня не узнает.
Когда поезд тронулся, Гамбетта, уверенный в том, что он остался не узнанным, извлек огромный носовой платок и долго махал ему вслед. Через два часа все жители Виль-д'Аврей судачили о том, что «месье Гамбетта решил открыто сожительствовать со своей содержанкой» и что именно их деревне «волею слепого провидения выпал жребий стать свидетельницей этой гнусности».
Дамы-патронессы пришли в ужас и, боясь, что подобный пример повредит умы молоденьких девушек, решили держать своих воспитанниц взаперти, чтобы они, не дай Бог, не встретили «ее».
Гамбетта, и не подозревая, какой переполох он вызвал в округе, весело гудел в своем маленьком домике, как шмель.
На другой день утром он отправил Леони письмо:
«Дорогая, ты приехала, и все вокруг меня вспыхнуло: мой домик светится и благоухает твоими духами. Мое сердце радостно трепещет при воспоминании о вчерашнем дне, утром я помчался в лес, чтобы снова пройти по тем местам, где мы с тобой гуляли, я мечтаю о том, как завтра снова встречу тебя и введу под крышу моей хижины, и ликую, как ребенок.
Целую тебя со всей силой моей любви, целую, целую… До завтра».
Леони обосновалась в Жарди, и парочка погрузилась в безоблачное счастье.
По утрам Гамбетта упражнялся в стрельбе из пистолета, а Леони читала. После полудня они отправлялись на прогулку в открытом экипаже. Беспощадный трибун то и дело, останавливал лошадей, бежал в поля и, неуклюже присев, собирал маки.
Иногда они ездили на озеро ловить рыбу. Как-то раз жителей Виль-д'Аврей позабавила одна сцена. Гамбетта был в лодке с Леони. Он потянулся к удочке, пристроенной на самом краю лодки, поскользнулся и упал в воду. Леони пришлось при помощи весла спасать его.
Когда они были в безопасности, на берегу, рыбаки имели возможность наблюдать трогательную сцену. Леони раздела Гамбетту — оставив на нем лишь длинные кальсоны — и старательно, словно опытная прачка, выжала его намокшую бороду…
В конце концов, видя нежность, заботливость Леони, Гамбетта решил жениться на ней. В 1879 году, на вершине своей политической карьеры, он сделал ей предложение.
Леони, которая когда-то мечтала о браке, отказала ему.
Почему?
Эмиль Пиллиа пишет:
«Какие соображения заставили ее отказаться от того, о чем она прежде молила Гамбетту? Сама Леони так и не объяснила своего поступка.
Тем не менее в письмах, которые она писала в старости, полных сожалений и угрызений совести, можно вычленить некоторые мотивы такого поведения.
Прежде всего — гордыня, обида женщины, которая, несмотря на всю свою любовь, ничего не забыла…
Затем — уверенность в том, что только ей принадлежит сердце и жизнь Гамбетты. Если раньше она стремилась выйти за него замуж, чтобы крепче привязать к себе, то теперь ей нечего было опасаться, она не сомневалась в его преданности.
Кроме того, женитьба могла разрушить идиллию, так как, несомненно, ей сопутствовал бы скандал. Разве могли бы удержаться враги Гамбетты и не воспользоваться этим поводом для того, чтобы начать против него кампанию, припомнить все его прошлое, обрушить на него поток клеветы?»
Гамбетта, получив отказ, впал в отчаяние. На протяжении трех лет он умолял Леони стать его женой. Из каждой поездки по провинциям или за границу он отправлял ей длинные письма, в которых снова и снова просил ее выйти за него замуж.
12 августа 1879 года он писал:
«Мы любим друг друга… Скажи только „да“…»
10 ноября:
«Я не успокоюсь, пока моя мечта не осуществится. Подумай еще раз, любимая. Я жду, когда ты придешь, сияя от радости, и скажешь „Да, я согласна“. Мы будем счастливы…»
27 января 1880 года:
«Я чувствую, что наши судьбы переплетены так тесно, что уже не за горами тот день, когда ты произнесешь то единственное решительное слово… Моя жизнь в твоих ладошках…»
13 февраля 1881 года:
«Что же касается высшего залога моей любви, то он в твоих руках: скажи только одно слово, и мы шагнем на обетованную землю. Ты слышишь — обетованную…»
В марте Леони посоветовала ему жениться на какой-нибудь богатой наследнице, чтобы упрочить карьеру. В ответ на это он писал:
«Нет, пусть лучше моя рука отсохнет. Можешь не сомневаться: она принадлежит лишь тебе. Когда ты, наконец, решишься?»
6 апреля 1892 года:
«Ты забываешь, что есть человек, готовый принять тебя в свои объятия, дать тебе свое имя… Я живу лишь тобой, лишь в тебе, лишь для тебя. Я хочу владеть тобой, отныне и навсегда».
Позже, вспоминая о том периоде жизни, Леони Леон писала: «Я все время вижу перед собой бедного Гамбетту — он стоит на коленях, в слезах, в сотый раз умоляя меня выйти за него замуж. А я, одержимая гордыней и страхом перед кампанией, которая могла бы подняться против него в газетах, снова и снова отказываю, откладываю решение. День свадьбы так и не наступил».
В июле одно событие заставило Леони изменить свое отношение к предложению Гамбетты: у него умерла мать. Видя горе своего возлюбленного, Леони пожалела его. Как-то вечером она пришла к нему и сказала, что согласна стать его женой.
Гамбетта, плача, обнял ее. И, поскольку он не мог упустить случая произнести красивую фразу, воскликнул:
— Любимая, у меня кружится голова, ибо я на вершине блаженства!
