— У меня тоже есть честь, — произнес Вайльд, решив раскрыть все свои карты. — И кое-кто пытается ее очернить. Я подозреваю, что есть человек, очень похожий на меня, и он пользуется этим, чтобы опозорить мое имя.
— Ты что, пьян? Что это за байки ты мне тут рассказываешь?
— Это правда, Ротгард. Поймите, меня не было прошлой ночью у Мэйнарда. Равно как и тогда, когда ваш сын все проиграл. Этот самозванец похож на меня как две капли воды и представляется Вайльдхевеном, доставляя мне кучу проблем.
Ротгард долго на него смотрел, а потом рассмеялся.
— И ты ждешь, что я поверю в эту ложь?
— Это правда.
— Да неужели?! А есть ли хоть кто-нибудь, кто может подтвердить твое местонахождение в ночь, когда мой сын все потерял? Или хотя бы прошлой ночью, раз уж на то пошло?
— Мои слуги подтвердят, что я провел обе интересующие вас ночи дома.
— Твои слуги? — Ротгард саркастично усмехнулся. — Твои слуги полностью от тебя зависят, поэтому скажут все, что ты им прикажешь. Есть ли еще кто-нибудь? Тот, кто не зависит от тебя материально?
Вайльд на миг подумал о Миранде.
— Нет. Больше никто этого подтвердить не может.
— Тогда нам больше нечего обсуждать. Встретимся завтра на рассвете. Надеюсь, тебе хватит времени уладить все свои дела.
— Займитесь лучше своими делами.
Сжав зубы, Вайльд покинул гостиную.
Миранда дописала последнее письмо с просьбой отменить свое выступление. На душе у нее словно кошки скребли. Но она не могла больше оставаться в Лондоне, особенно после того, как побывала в объятиях Вайльда.
Ее заботила не столько репутация, сколько собственное сердце. Она знала, что если останется, то рано или поздно снова окажется в его постели, сколько ни зарекайся. И тогда уж наверняка не захочет никуда от него уезжать.
Отчасти она задавалась вопросом, а так ли уж плохо, если бы ее взял под свое покровительство такой человек, как Вайльд? Человек, который никогда не станет относиться к ней пренебрежительно, даже если их связь оборвется. Можно воспитывать Джеймса, жить со всеми удобствами и вместе с тем проводить страстные ночи в постели Вайльда. Так заманчиво…
Но быть обязанной ему за каждую корку хлеба, каждую купленную вещь? Подчиняться его требованиям в вопросах воспитания Джеймса? Нет, она не желала ничего подобного. Она хотела равноправия, а не зависимости. Ей нужно было его уважение, а не деньги. Она хотела, чтобы он видел в ней личность, а не свою собственность. Но герцог Вайльдхевен был слишком недосягаем для Миранды Фонтейн из городка Литтл Демпинг, как бы убедительно она ни играла роль графини. Единственное, на что она может рассчитывать, — это роль любовницы. Ее происхождение исключало другие, более достойные и приемлемые варианты. Однажды она уже дала себе зарок не опускаться до этого уровня. И сейчас намерена сдержать свое обещание.
Независимо от того, насколько это может быть сложно.
Других вариантов у нее не было. Лучше всего забрать сейчас Джеймса и уехать в деревню. Она уже приготовила все вещи. Как только приедет Тадеуш с деньгами, что оставила ей мать, она тут же купит себе билет на ближайшую почтовую карету и уедет прочь из Лондона.
Задерживаться здесь на более долгий срок она не хотела, поскольку боялась, что ее начнут мучить мысли о том человеке, который никогда не будет ей принадлежать, — и это разобьет ей сердце.
В дверь постучали. Пока слуги впускали посетителя, Миранда осторожно запечатала и подписала каждое послание. Ей было очень жаль отменять договоренности. Как бы сильно она поначалу ни противилась идее с выступлениями, теперь она вынуждена была признать, что у нее действительно имелся талант. Она получала огромное удовольствие от своих выступлений на публике. Подмостки лондонских театров ее по-прежнему не привлекали — такая жизнь принесла ее матери одни лишь беды. Миранду вполне устраивали частные, закрытые вечеринки и амплуа итальянской графини. При иных обстоятельствах она неизменно продолжала бы выступать, пока не иссяк бы поток предложений.
Слуга объявил о прибытии Тадеуша, и она увидела входящего в комнату друга.
— Господи, Тадеуш! Что с тобой приключилось?
Он попытался улыбнуться ей, несмотря на разбитую губу.
— Вчера ко мне наведались Минт и Барни.
— Боже правый! — Она помогла ему усесться в кресло и застыла над ним, изучая пострадавшее лицо. — Чем ты только думал, связываясь с этими ужасными людьми?
— Сам не знаю. Но постараюсь исправиться. — Он достал из кармана сюртука увесистый мешочек. — Начну с этого.
— О, как хорошо, что ты принес деньги. — Миранда развязала мешочек, заглянула внутрь и изумленно ахнула. — Господи, Тадеуш, но здесь гораздо больше, чем должно быть! — Она посмотрела на него. — Я возьму лишь то, что мне принадлежит, и ни гроша больше. Остальное забери себе.
— Это все твое. — Он прокашлялся, покраснел, но взгляд не отвел. — Я уже говорил тебе, что вложения твоей матери прогорели, и из-за этого ты потеряла половину своего приданого. Но в действительности это я взял твои деньги.
— Ты? — Она изумленно смотрела на него. — Но зачем?
Он показал пальцем на свое заплывшее лицо.
— Азартные игры. Кредиторы наступали мне на пятки, и я понял, что у меня нет другого выхода. Поэтому и позаимствовал часть средств. — Он заскрежетал зубами. — В общем, я их попросту украл. Я надеялся, что верну все сполна, но мне это так и не удалось. А тут в Лондон приехала ты и спросила про деньги. Тогда я запаниковал.
С тяжелым сердцем Миранда опустилась на стул.
— Как же так?
— Я знаю, что это непростительно. И твоя мать, упокой Господь ее душу, наверняка изжарила бы меня живьем, если бы только узнала. Ты не представляешь, как сильно я сожалею о том, что не оправдал ее доверия.
— О, Тадеуш… — Она была расстроена. Она завязала мешочек и сжала его в руках. Это было еще одной причиной, почему ей стоило покинуть Лондон.
Он попытался улыбнуться, но глаза его оставались грустными.
— Но я пришел сюда не только из-за денег. Ты уже слышала?
— О чем?
— Последний слух, — сообщил он. — Сплетня о том, что Ротгард вызвал Вайльдхевена на дуэль.
— Что? — она ошарашенно уставилась на него. — Когда? Почему?
— Вчера вечером за игровым столом Вайльдхевен публично оскорбил честь Ротгарда. А после того, что герцог сотворил с его сыном, я не могу сказать, что граф был неправ, бросая ему вызов.
Она уронила мешочек на стол.
— Лучше расскажи мне внятно, что произошло. Мне трудно поверить, что Вайльд… Вайльдхевен… мог так поступить.
