Глава 38
План Дункана был очень прост: для его исполнения требовался минимум информации, но максимум смелости.
Выслушав Дункана и высказав свои соображения, Жак послал Анри проверить ту дорогу, по которой телеги с осужденными поедут к месту казни. Себастьяну было приказано купить лошадь, которая бы заменила ту, что была украдена у Бет. Пьер должен был раздобыть крытую повозку.
Дункан отсчитал несколько золотых монет, взятых из седельных сумок.
— Эти деньги потребуются вам для того, чтобы купить молчание тех, с кем вы будете иметь дело, — предупредил Жак своих людей. И, обращаясь к Пьеру, добавил: — Пусть в повозке будет побольше соломы. Нам нужно спрятать доктора от любопытных глаз.
Сам Жак остался вместе с Дунканом и Бет. Втроем они вышли из трактира и подошли к воротам Бастилии, чтобы понаблюдать, что происходит вокруг тюрьмы, и чтобы быть рядом, если по той либо иной причине планы изменятся и отца Бет вывезут из Бастилии раньше, чем предполагалось.
Жак, приняв беспечный вид, прислонился к стене дома рядом со своей лошадью. Прохожий, бросив на него беглый взгляд, мог бы подумать, что этот человек тоже пришел посмотреть на казнь поверженных врагов народа. Бет была одета в крестьянское платье, которое Кристиан одолжил у одной из своих многочисленных подружек. Оглядев девушку, он подумал, что на Иветте этот наряд никогда не сидел так ладно, как на Бет. Правда, Жаку не нравилось, что глаза ее блестят слишком ярко.
Однако Жак надеялся, что этого никто не заметит.
— Один мой приятель, который находится за теми стенами, — спокойно сказал он, кивнув в сторону Бастилии, — сообщил мне, что у нас есть время до рассвета завтрашнего дня. Думаю, что он не ошибается, но все-таки лучше удостовериться самим и подождать возвращения Анри.
Бет почти не слышала его. У нее разрывалось сердце при виде открытых повозок, которые ехали по булыжной мостовой. Некоторые из находившихся там людей плакали, другие стояли с гордо поднятой головой, но большинство не могли уже держаться на ногах.
Около каждой из повозок, выезжавших из ворот тюрьмы, немедленно собиралась толпа: зеваки, вопя, плевали в приговоренных к смерти только за то, что они были аристократами. Бет казалось, что ее сердце вот-вот разорвется.
Она положила руку на запястье Дункана, словно хотела взять у него часть силы, чтобы вынести это ужасное зрелище.
— О, Дункан! — прошептала девушка, увидев в одной из этих повозок женщину, прижимавшую к груди ребенка. Она была вся в грязи, в глазах ее застыла безысходность. «Эта женщина моложе меня», — подумала Бет.
На мгновение их глаза встретились: глаза девушки были полны жалости, а глаза обреченной жертвы — пусты. И Бет поняла, что она заглянула в лицо смерти.
Дункан догадался, о чем она подумала, и еле слышно прошептал:
— Бет, мы бессильны спасти их. Если мы рискнем сделать что-нибудь сейчас, то у нас уже не будет возможности спасти твоего отца, когда придет время.
Бет знала, что он прав, но все-таки не могла отделаться от чувства, что их бездействие неправильно. Она отвернулась в сторону, чтобы скрыть готовые брызнуть слезы. И встретилась взглядом с Жаком. Судя по его позе и поведению, он был спокоен. Но Бет заметила, что и его обуревают те же самые чувства, что и ее. Кристиан подошел к своим друзьям и еле слышно сказал:
— Потом эту черную страницу нашей истории будут читать со стыдом.
Благодаря их стараниям и мерам предосторожности, предпринятым Жаком, их группа ничем не выделялась из толпы, которая, наводнив улицу, встречала выезжавшие повозки. Взглянув на этих людей, никто не заподозрил бы, что они пришли сюда, чтобы спасти одного из обреченных.
Время тянулось медленно.
Бет казалось, что она сойдет с ума от этого ожидания. Повозки с арестованными больше не появлялись на дороге. Оставалось ждать до рассвета.
Анри возвратился к ним с радостной вестью: на дороге от крепости к месту казни он обнаружил одно место, где они смогут захватить повозку. Обрадовавшись этой вести, Кристиан попросил приятеля показать им его.
Анри привел их в пустынную часть города, которую многие обходили стороной, опасаясь за свою жизнь. Оглядевшись вокруг, Жак остался доволен. Он и раньше знал это место.
«По этим улицам фургон может прекрасно проехать», — подумала Бет, обозревая окрестности. Теснившиеся здесь домишки казались ветхими, грязными и неухоженными.
Пьер вернулся вместе с фургоном, в который была впряжена понурая лошадь. Фургон был до самых краев наполнен соломой. Себастьян ожидал остальных на одной из дорог западного предместья: с ним была лошадь Бет, которую он нашел. Золото, которое находилось в седельных сумках, Себастьян вернул Дункану, но тот отдал его обратно — в качестве платы за найденную лошадь. Рассмеявшись, парень проворно припрятал денежки.
Анри занял пост рядом с Бастилией: он должен был подать сигнал, когда оттуда вывезут Филиппа Больё. Бет самым подробным образом описала ему внешность своего отца и вручила самую дорогую свою реликвию — миниатюрный портрет ее родителей, написанный в день их свадьбы. Анри внимательно рассмотрел его и поклялся, что непременно узнает человека, изображенного на этой миниатюре.
Теперь им оставалось только ждать.
У Бет было такое чувство, будто над ее головой навис готовый вот-вот сорваться камень. Дункан понимал, в каком напряжении она находится, но и сам волновался не меньше.
— Было бы лучше, если бы ты подошла поближе к Бастилии и, увидев отца, немедленно подала нам знак. А еще лучше, если бы ты дожидалась нас в трактире, — сказал он, понимая, что она его не послушает. Но ему надо было хоть что-нибудь сказать.
Жак решил как-то разрядить обстановку и, подмигнув Дункану, спросил его:
— Скажи-ка, дружище, как это такой образине, как ты, удалось подцепить такую хорошенькую спутницу?
— Я спас ее от разбойника, — ответил Дункан, с нежностью взглянув на Бет. И снова все замолчали. Внезапно тишину нарушило цоканье копыт. Все четверо переглянулись. Через секунду они увидели Анри. Он спешился на скаку.
— Я видел отца Бет! Повозка выехала из Бастилии десять или пятнадцать минут назад… Другие повозки приедут к месту казни позднее, чтобы у гильотины не создавалось толчеи.
— Молодец, — кивнул Жак. — А теперь все по местам.
Фургон немедленно вывезли на улицу — как раз туда, где должна была проезжать повозка с арестованными. Джейкоб, сгорбившись и приняв сонный вид, уселся на скамью с вожжами в руках. Вместо замученной клячи, которую Пьер приобрел вместе с фургоном, в него теперь была впряжена Мейган, гнедая кобыла Джейкоба, быстроногая и сильная.
