Леди Эпплдор, казалось, приняла во внимание высказывания Феб, быстро взглянув на Диану и Лоуренса, но только пожала плечами и воскликнула:
– Не представляю, какое уж тут принуждение! Едва ли Диана не захочет выйти замуж после того, как она так долго не могла найти жениха себе, и как может Лоуренс отказаться от такой благородной супруги, как старшая дочь лорда Кингзбриджа? Я считаю, что это великолепный союз, и сделаю все, что от меня зависит, чтобы он был заключен!
Диана почувствовала, как ее колени задрожали. Она была даже не в силах взглянуть на Эверарда. Ее сердце колотилось так, будто оно сейчас выпрыгнет из груди через горло, если она только откроет рот, чтобы заговорить. Она увидела, как Феб с надеждой взглянула на лорда Кингзбриджа и даже ободряюще кивнула ему.
Диане пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем она смогла сфокусировать взгляд на своем отце. Однако когда она это сделала, то была потрясена, увидев такую же панику на его лице. О чем он думал? Она поняла. Скандал, который наделало бегство его жены, лишил его всякого разумного решения и вместо него породил слепой безумный страх.
– Я думаю, что помолвка нужна, – произнес он тихо. – Скорее всего она нужна. Мы не можем допустить еще одного скандала в нашей семье. Не можем.
– Папа, нет! – выкрикнула Джулия и упала в глубокий обморок.
«На озере леди Эпплдор действительно живут лебеди, как она и обещала Джулии почти месяц назад. Я вижу их из окна спальни, которую она предоставила мне. Они мирно скользят по спокойным водам, которые отражают небо ярко-голубого цвета и поросшие кустарником темно-зеленые холмы.
Я попросила горничную оставить меня на несколько минут, чтобы сделать эту запись. Мое сердце разрывается. Я все еще не могу простить себя за то, что произошло в «Милл-Инн». Мне надо было выступить вперед и положить конец этому ужасному сговору. Я все еще потрясена паническим согласием моего отца с планом леди Эпплдор. Феб просто в бешенстве и даже не разговаривает с ним.
Лоуренс и Эверард, к моему большому изумлению, кажется, полностью покорились судьбе. Ни один из них не сказал мне ни слова упрека. Джулия стала странно тихой. Она улыбается, но кажется, что ее душа покинула ее, и я боюсь, что она уже на ранних стадиях болезни. Когда папа произнес то, что прозвучало как смертный приговор, моя сестра упала в обморок. Через несколько минут ее привели в чувство с помощью нюхательной соли леди Эпплдор, и целый час она не произносила ни слова. С тех пор она ведет себя странно. Например, когда я спросила ее, что она чувствует по поводу замужества с Эверардом, она только печально улыбнулась и рассказала мне про овец, которых видела пасущимися на лугу леди Эпплдор. Я думаю, что она была глубоко потрясена замечанием отца относительно мамы. Я знаю, что она хочет разорвать свою помолвку с Эверардом, но ни она, ни я не знаем, как это сделать.
Изумление нашей огромной свадебной компании, когда они увидели распухшие и разбитые лица джентльменов и узнали о моей помолвке с Лоуренсом, не знало границ. Я слышала несколько слухов, ни один из них не точен и большинство граничит с абсурдом, но все содержат отвратительную клевету на одного или обоих джентльменов! И я, и Джулия чувствуем взволнованное осуждение толпы. Мы обе глубоко расстроены и взволнованны. Перед лицом ужасного скандала, который вот-вот вспыхнет в этом красивом доме, Джулия все более уверяется в том, что ее несчастное замужество неизбежно и необходимо. Сама же я впала в такое отчаяние, что не могу придумать ничего, чтобы выбраться из этой каши, которую я заварила. Только я за все в ответе. Я виновата в этом ужасном фарсе, в котором теперь принуждена участвовать! Господи, помоги мне, я не знаю, что делать; я даже не знаю, с чего начать.
Сегодня вечером мы будем отмечать обе наши помолвки маскарадом. Маскарад! Можно ли представить себе что-либо более подходящее? Я должна надеть парик, имитирующий темные волосы Джулии, ее розовое домино и ее полумаску. Ей тоже нужен парик, похожий на мои волосы, мое любимое черное домино и моя полумаска, и тогда мы обе смогли бы провести этот вечер возле тех, к кому стремятся наши сердца. Но я чувствую, что за последнее время моя смелость и решимость сильно поубавились.
И все же маскарад – это великолепно!»
Стоя возле стола с огромным серебряным канделябром в гостиной каменного особняка леди Эпплдор, Джулия беседовала с мужчиной, одетым в маскарадный костюм. Поправляя сделанные из коричневого фетра оленьи рога на голове, Лоуренс открыл свое лицо.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я в состоянии увезти тебя в любое место в мире, куда ты пожелаешь поехать!
– Ты разбиваешь мне сердце, говоря такие вещи и зная, что мы не можем пожениться, – печально ответила Джулия, плотнее запахивая домино на своей груди и надевая капюшон. Она была уверена, что, несмотря на полумаску, почти все, кто находился сейчас в элегантной квадратной гостиной, узнали и ее, и Лоуренса. Ужасные слухи о них ходили уже по всему дому.
– Твое сердце разрывается, потому что теперь ты веришь, что я богат? – поддразнил он ее шепотом.
– Я уже говорила тебе однажды, что не придаю значения таким вещам…
– …Только комфорту, который можно иметь за хорошую коллекцию денежных знаков.
Джулия улыбнулась, но чувствовала болезненную печаль в своем сердце. Ей нравилось, когда Лоуренс дразнил ее за недостатки, хотя не осуждал их.
– Как жена Эверарда, – ответила она, помолчав и махнув рукой, – не сомневаюсь, что я буду окружена достаточным комфортом.
Лоуренс не ответил ей сразу, но после короткого молчания попросил:
– Разорви свою помолвку, Джулия. Ты должна. Он любит Диану, а ты любишь меня. Ты знаешь, что это правда! Тебе надо только произнести несколько слов, и все будет кончено!
– Это стало делом фамильной чести, – было все, что она смогла ответить, отходя от него.
Она поприветствовала красивую придворную даму, одетую в богатое бархатное платье алого цвета, сшитое в стиле королевы Елизаветы.
– Тетя Феб! – воскликнула она. – Как чудесно вы выглядите. Мой отец видел ваш костюм?
Она взяла предложенную тетей руку и позволила ей увести ее от смуглого набоба, которого, как она поняла с ужасающей ясностью, всегда будет отчаянно любить.
– Ты знаешь, какие ходят слухи? – спросила Феб, ее голос звучал расстроенно и печально. Она вела Джулию к южной террасе, выходящей на прекрасное озеро, по которому скользили семь великолепных лебедей. Буковая аллея по ту сторону озера поднималась на вершину округлого холма, и плотные матовые листья буков, казалось, касались звездного неба.
