Вдруг она вырвалась и быстрыми шагами ушла к себе в спальню, закрыв за собой дверь. Он надеялся, что его искренние признания смягчат ее сердце, но ее боль была, видимо, столь велика, что сейчас ей нужно было побыть одной.
Она любит его. Он в этом не сомневался. Она примет его прошлое и разделит с ним будущее. Он просто не мыслил свою жизнь без нее.
Сэмсон подошел к столу и погасил лампу. Он был слишком взбудоражен, чтобы лечь спать, поэтому он сёл на софу и долго сидел, глядя в темноту.
Но усталость наконец взяла свое, и он лег на подушки, не раздеваясь, и закрыл глаза. Как ему показалось – всего на одну минуту. Когда он снова их открыл, за окном было утро.
Он вскочил, и его взгляд остановился на широко распахнутой двери ее спальни и аккуратно застланной постели. И он понял, что она от него ушла.
Они встретились, чтобы пообедать в узком кругу в доме Колина: сам Колин, Сэмсон и их близкие друзья – Уилл Роли с женой Вивиан, приехавшие в Лондон к началу сезона.
Встретившись внизу, они переместились в кабинет Колина, чтобы поговорить и выпить виски. Жена Уилла лишь пригубила шампанское.
Колин, как обычно, рассказывал – не вдаваясь в секретные подробности – о своем очередном поручении правительства, а Сэмсон поведал о поездке во Францию, из которой он вернулся уже несколько недель назад.
Хотя Сэмсон довольно подробно описал произошедшие во Франции события, особенно те, что касались Эдмунда, он умолчал о своих чувствах к Оливии, а друзья проявили деликатность и не стали задавать вопросов.
Сэмсон не припомнил, чтобы когда-либо испытал такой страх, как в то утро в отеле, когда он понял, что она покинула его. Он сразу же вернулся в поместье Гованс, но там ему сказали, что не видели ее. Ему назвали имена двух родственников ее покойного отчима, живших в Грассе. Он побывал и у них, но с тем же успехом – к ним она не приезжала. Тогда он вернулся в Париж и прожил там три недели, но она ни разу так и не пришла в свой Дом Ниван. Она просто исчезла, и в конце концов Сэмсон прекратил поиски и вернулся в Лондон один.
Его сердце постоянно болело. Ему и в голову никогда не приходило, что он может однажды так влюбиться, а потом все потерять.
Он и злился на ее упрямство, из-за которого он и оказались порознь, и беспокоился о ней. В глубине души у него теплилась надежда, что она может просто однажды вернуться в его жизнь. Но проходили дни, а потом недели, а о ней ничего не было слышно – ни слова, ни письма. И надежда начала понемногу угасать.
Сейчас, сидя в кабинете Колина, попивая виски и слушая, как его друзья разговаривают о чем-то обыденном, Сэмсон не мог не думать о том, как это было бы замечательно, если бы рядом была Оливия, его жена, и со своим обычным жаром рассуждала бы о своей парфюмерии, о модном в сезоне запахе и прочей, по его мнению, чепухе.
– Чему ты улыбаешься?
Сэмсон заморгал и посмотрел сначала на Уилла, а потом на Колина.
– Улыбаюсь?
Колин отпил глоток виски.
– Мы обсуждаем общественные беспорядки во Франции, а тебе, по-видимому, это смешно. – Он нахмурился. – Впрочем, я думаю, что французы всегда забавны. Так что продолжай улыбаться.
Вивиан, сидевшая в глубоком кресле возле камина, тихо рассмеялась. Ее муж стоял за ее спиной, облокотившись на спинку кресла.
– Сэм улыбается, – сказал он, – потому что считает неважным то, что мы думаем о Франции.
Сэмсон фыркнул и одним глотком допил виски.
– На самом деле я думал о пряностях.
– О пряностях?
Сэмсон поставил стакан и пожал плечами:
– Я умираю с голоду.
– Я тоже, – вздохнула Вивиан.
Уилл наклонился и поцеловал ее в макушку.
– Ты всегда голодная.
– Но ведь ребенка надо кормить, – небрежно заметил Колин. – Как это чудесно, что есть благовидный предлог все время что-нибудь жевать.
– При беременности это единственно приемлемое оправдание, – фыркнула Вивиан.
– По-моему, ты переносишь ее легко, – заметил Колин.
– Легко?
– Во всяком случае, такое впечатление.
– Боже милостивый! – пробормотал Уилл. – Я не могу дождаться того дня, когда ты женишься и тебе придется страдать...
– Это никогда не произойдет. У меня нет времени ни на жену, ни на все ее... капризы. – Колин махнул в сторону Вивиан. Он хотел что-то добавить, но в дверь кабинета тихо постучали.
– Слава Богу! Обед! Я страдаю уже оттого, что слушаю все эти речи, – улыбнулся Сэмсон.
Дверь открылась, и вошел дворецкий. Опять новый, подумал Сэмсон. Понять, почему Колин меняет слуг, было невозможно.
– Ваша светлость, к вам пришли с визитом, – без всякого выражения провозгласил дворецкий.
Прежде чем Колин успел ответить, дворецкий посторонился, и в кабинет вошла Оливия Шей, урожденная Элмсборо.
Первым опомнился Колин:
– Боже, да это видение в золотом!
Сэмсон лишь завороженно смотрел на нее, а потом побледнел, и у него начали дрожать руки.
– Оливия? – пробормотал он и, опершись о край письменного стола, встал.
Она выглядела потрясающе: вся в небесно-голубом – от платья и лент в темных блестящих волосах до туфель. И как только она довольно неуверенно ему улыбнулась, его сердце наполнилось нежностью, а в горле пересохло.
Она пришла, потому что любит его.
Еще никогда в своей жизни она не была так напугана. Напугана и возбуждена. Непонятно, как ей удалось устоять на ногах в тот момент, когда она увидела Сэмсона.
В синих брюках и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей он выглядел потрясающе. Его волосы стали немного длиннее с того времени, когда она видела его в последний раз, но он по-прежнему зачесывал их назад со лба, как ей нравилось. Он смотрел на нее пристально, и от взгляда его темных глаз у нее начали подгибаться коле н и. О на с трудом сглотнула, чтоб ы удержать слезы счастья, надеясь в глубине души, что он простит ее зато, что она так трусливо от него сбежала.
Не спуская с него взгляда, она шагнула в комнату.
– Положите еще один обеденный прибор, Гарольд, – произнес чей-то голос.
– Будет сделано, ваша светлость, – ответил за ее спиной дворецкий, перед тем как закрыть за собой дверь.
Словно во сне, она повернула голову и увидела человека, которого она запомнила как друга Сэмсона – Колина. Это он отдал распоряжение дворецкому. Рядом с ним возле окна стоял еще один мужчина, а у камина в кресле сидела незнакомая ей миловидная женщина.
– Простите... за вторжение, – с трудом выговорила она.
– Что вы! Не извиняйтесь, – приветливо улыбнувшись, ответил Колин. – Мы обожаем сюрпризы. Не так ли, Сэм?
Она снова перевела взгляд на предмет своих надежд, вспомнив, как Сэмсон любил над ней подшучивать, как они вместе смеялись, как он признался, что любит ее.
