Когда карета набрала ход, Рейвен решилась обнаружить себя. Откинув полость и глубоко вдохнув свежего воздуха, она негромко произнесла:
— Чарлз…
Холфорд вздрогнул к инстинктивно поднял свою трость, защищаясь от возможного нападения.
— Это я… Рейвен, — поспешно сказала она.
Он приподнялся, чтобы постучать кучеру, но она успела схватить его за руку.
— Пожалуйста, Чарлз… Умоляю вас… Выслушайте меня. Поверьте, я не предпринимала бы таких усилий, если бы это не было так важно… Прошу вас…
Он опустился на сиденье и пробурчал:
— Вы совсем рехнулись, мадам. Что вы позволяете себе? Замужняя женщина. Я уже сказал, что не интересуюсь ни вашими словами, ни вашими делами. И сейчас хочу одного: чтобы вы покинули мою карету! Я найму вам экипаж…
— Чарлз, я лгала вам, — торопливо проговорила Рейвен. — Мой брак с Келлом Лассетером заключен не по любви… Нет… Это акт отчаяния. Я была вынуждена…
Он не дал ей договорить, но в его голосе зазвучал интерес, когда он произнес:
— Что такое вы говорите? Кто вас вынудил?
Теперь ей не оставалось ничего другого, как открыть ему всю правду и отдать себя на его милость. И она пошла на это.
Она продолжала:
— Меня похитил вовсе не Келл Лассетер. Я и не знала его тогда. Это сделал его младший брат Шон.
— Этот молодой негодяй? — не удержался от восклицания Холфорд.
— Да. Он влюбился в меня и таким образом мстил за то, что я отвергла его притязания. Келл Лассетер совершенно случайно оказался замешан во всем этом.
Холфорд выпустил палку из рук и поудобнее уселся на сиденье, явно рассчитывая услышать продолжение. И оно последовало.
Рейвен рассказала ему о настойчивых и нелепых притязаниях Шона на ее внимание и любовь, о случае в парке, когда ее слуга избил его, и о намерении Шона отомстить ей. О том, как он нанял двух мерзавцев себе в помощники и они похитили ее на пути в церковь.
— …Шон ударил меня так, что я потеряла сознание, — продолжала она. — А потом увез куда-то, насильно влил наркотическое зелье и привязал к кровати. Я приготовилась ко всему, в том числе к самому худшему, но тут совершенно случайно появился Келл и спас меня от насилия… — Она не могла удержать дрожь, вспоминая тот страшный день. — Да, Келл спас меня, — повторила она, — а до того момента я и не подозревала о его существовании.
— Я должен верить этому? — спросил герцог.
Но чувствовалось, он уже верит.
— Да, Чарлз, я говорю чистую правду. И потом, желая спасти меня от неминуемого скандала вокруг всего случившегося, он предложил мне заключить брак. Его самоотверженность и бескорыстие, признаться, неимоверно удивили и тронули меня. И я после мучительных раздумий, находясь в состоянии, близком к отчаянию, согласилась.
— Значит, ни о какой безумной любви не было и речи? — произнес Холфорд после продолжительного молчания.
— Я уже, по-моему, дважды сказала вам, что до той минуты и в глаза не видела Келла Лассетера.
— Тогда какого дьявола… — такой оборот речи был совершенно несвойствен герцогу, — какого дьявола вы лгали мне, Рейвен?
— Потому что боялась, что вы вызовете его на дуэль и кто-то из вас погибнет.
Холфорд с сомнением покачал головой.
— Все равно, мне трудно понять… Вы предпочли не говорить правды и тем самым оставить меня в дураках? Почему?
— Разве эта правда принесла бы кому-то удовлетворение? Конечно, то, что вы оказались якобы обмануты мною, нанесло вам некоторый урон, но лучше было бы, узнай все вокруг, что вашу невесту похитили перед алтарем? Представляете, какие слухи и предположения это могло вызвать?
Судя по всему, он представлял и молчаливо соглашался с ней. Впрочем, возможно, ей только казалось.
Она продолжала под мерный стук колес:
— Признаваясь в своей давней любви, я надеялась сохранить хоть какую-то частицу моей репутации. Но уверяю, Чарлз, у меня и мысли не было о браке с кем-либо, кроме вас. Келл Лассетер оказался тем спасительным канатом, за который я тогда вынуждена была ухватиться: ведь положение женщины замужней сулило мне некоторую устойчивость в обществе. А вы… я была почти уверена, вы отказались бы жениться на мне после этого злополучного похищения. Или, если согласились бы… если бы вы все-таки взяли меня в жены, меня бы всегда мучила мысль, что вы принесли огромную жертву: ведь герцогиня просто обязана быть вне всяких упреков и подозрений.
Последние слова вырвались почти помимо ее воли: сама она так не думала — это была маленькая хитрость, чтобы укрепить уверенность в том, что он ее простил.
Он по-прежнему молчал, и это ее обеспокоило: она высказала все, что могла.
— Сейчас я говорю вам правду, — жалобно произнесла она. — Мое будущее с того дня исковеркано. Я не хотела, чтобы вашему будущему грозило то же.
— С того дня, моя дорогая, — негромко сказал он, — моя жизнь стала неполной. Я потерял вас.
Она почувствовала, что сейчас заплачет.
— Чарлз! — воскликнула ома. — Зачем вы так говорите? Ведь вы никогда не любили меня.
Он вздохнул.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, Рейвен. Я испытывал к вам глубокие чувства. — Он наклонился в ее сторону. — И если бы вы сами…
В его голосе была неподдельная печаль, и глаза у нее наполнились слезами.
— Чарлз, — произнесла она, с трудом превозмогая рыдания, — простите, если поступила не так и невольно причинила вам боль. Я не хотела, видит Бог…
Сняв перчатку, он склонился еще больше и коснулся ее щеки, влажной от слез.
— Я верю вам, — сказал он.
— Спасибо, Чарлз.
Он откинулся на спинку сиденья, тщетно пытаясь разглядеть ее лицо в темноте кареты.
— А теперь вы замужем за известным содержателем игорного дома.
Его голос вновь звучал холодно и твердо.
— Я уже говорила… — Рейвен отерла с лица слезы. — Говорила, что испытываю к Лассетеру огромную благодарность. Он поступил исключительно благородно. Что, как я теперь знаю, вообще в его натуре… Помогать ближнему… Келл не заслужил вашего гнева, милорд. Если он еще переполняет вашу душу, обратите его на меня.
Холфорд снова тяжело вздохнул.
— Этого я не могу, дорогая. Вы растопили его… И вы страшно пострадали. Как я хотел бы — но что теперь говорить, — чтобы тогда вы обратились за помощью ко мне!
— Ох, Чарлз… тогда у меня не было выбора.
— Пожалуй, вы правы… Что ж… остается отвезти вас домой.
— Чарлз…
Она замолчала, не решаясь высказать ему свою просьбу.
— Говорите, Рейвен.
В голосе звучала несвойственная Холфорду мягкость, и Рейвен решилась.
— Не нужно отвозить домой, Чарлз. Лучше проводите меня туда, куда я намереваюсь поехать.
— Куда же?
— В клуб «Золотое руно». — Она поторопилась продолжить: — Я призналась вам, что испытываю чувство благодарности к Лассетеру и ощущаю свой долг перед ним. Но сейчас он попал в тяжелое положение… из-за меня, Чарлз. Вы знаете, о чем я говорю. Ваши обвинения приводят его к финансовому и общественному краху. Если бы вы удостоили его клуб своим недолгим присутствием, то многие недоразумения мгновенно бы рассеялись и самого Лассетера перестали бы подозревать в нечестности. Пожалуйста, ради меня, Чарлз, сделайте то, о чем я вас прошу.
