И он поцеловал ее. Она даже не успела улыбнуться. В первый раз за все время она услышала от него фривольную фразу. Обычно пуританская сдержанность сковывала его язык, а вот ей такие фразы давались без малейших усилий. Может быть, он уже учится у нее?
— Но сейчас, — сказал Маркус, — мне нужно решить одну задачку из области логики.
— Какую задачку?
Лилиан вдруг пришлось приподняться и сесть прямо. Она почувствовала возбуждение его плоти, нараставшее под весом ее тела…
Большим пальцем он погладил ее губы, а потом, не в силах удержаться, поцеловал в последний раз. Ошеломленная бурей собственных чувств, разбуженных этим поцелуем, она обмякла в его руках, пытаясь отдышаться.
— Задача состоит в том, — шепнул Маркус, — чтобы отправить вас наверх, в вашу комнату, да так, чтобы никто не смог увидеть вас в ночной рубашке.
Так и осталось неясным, то ли это Дейзи «рассыпала горох», как выражались в Америке, то ли новость разнесла Аннабел, которой муж, видимо, поведал о сцене в кабинете. Встретившись с «желтофиолями» за обедом, Лилиан сразу поняла, что ее тайна выплыла наружу. Они знали — это читалось у них на лицах. Смущенная улыбка Эви, заговорщицкий вид Дейзи, нарочитая беззаботность Аннабел. Лилиан покраснела. Ей захотелось провалиться сквозь землю, только бы избежать их любопытных взглядов. Раньше она с легкостью могла нацепить на себя циничный вид. Он служил ей маской всякий раз, когда ей хотелось скрыть испуг, замешательство, одиночество. Но сейчас ей не хотелось притворяться. Она чувствовала себя открытой и уязвимой.
Аннабел заговорила первой:
— Какое скучное выдалось утро! — Она деланно зевнула, прикрыв рот рукой. — Надеюсь, кто-нибудь придумает, о чем поболтать? Нет ли свежих новостей?
Она не сводила пристального взгляда с напряженного лица Лилиан. Подошел лакей и принес чай для Лилиан. Дождавшись, когда он уйдет, Аннабел продолжила:
— Ты сегодня что-то припозднилась, дорогая. Тебе хорошо спалось?
Лилиан прищурилась и пристально посмотрела на веселящуюся подругу.
— По правде говоря, нет.
Эви подавилась чаем, а Аннабел усмехнулась и весело сказала:
— Почему бы тебе не поделиться новостью, Лилиан? А потом я расскажу тебе еще одну. Не сомневаюсь, однако, что твоя новость гораздо интереснее моей.
— Ты, кажется, и так все уже знаешь, — буркнула Лилиан и сделала глубокий глоток, пытаясь скрыть смущение. Чай оказался слишком горячим, и она обожгла язык. Пришлось поставить чашку на стол и выдержать пристальный взгляд Аннабел. Но подруга уже смягчилась и с симпатией посматривала на Лилиан.
— Все в порядке? — участливо спросила Аннабел.
— Не знаю, — призналась Лилиан. — Я словно сама не своя. Я рада, счастлива, но в то же время…
— Ты боишься? — тихо спросила Аннабел.
Месяц назад Лилиан предпочла бы умереть под пыткой, чем признаться, что ей страшно, сейчас же она просто кивнула.
— Человек, который, по общему мнению, не отличается добросердечием или особой чувствительностью, может подумать, что я у него в руках. Мне это не нравится. Ясно ведь, что мы не совсем совпадаем по темпераменту.
— Но физически он тебе нравится? — спросила Аннабел.
— К сожалению, да.
— Почему «к сожалению»?
— Потому что намного проще выйти замуж за человека, с которым тебя связывает просто дружба, а не…
Все трое наклонились к ней поближе.
— Ч-что? — спросила Эви, округлив глаза.
— Страсть. Огненная, испепеляющая, непристойная.
— Боже! — ахнула Эви, без сил бросаясь на спинку стула. Аннабел хмыкнула, а Дейзи изумленно уставилась на сестру.
— И это тот мужчина, поцелуи которого «можно терпеть»? — напомнила Аннабел.
Лилиан ухмыльнулась и уставилась в чашку с дымящимся чаем.
— Кто бы мог подумать, что этот накрахмаленный и застегнутый на все пуговицы господин в постели будет совсем другим?
Аннабел заметила:
— Боюсь, с тобой он просто не мог вести себя иначе. Лилиан оторвала взгляд от чашки.
— Почему ты так говоришь? — спросила она осторожно. Может быть, Аннабел имеет в виду духи?
— Граф вмиг оживляется, стоит тебе войти в комнату. Ясно, ты его очаровала. С ним невозможно разговаривать. Он все время старается расслышать, что говоришь ты в другом конце комнаты. Ловит каждое твое движение.
— В самом деле?
Очень довольная, Лилиан постаралась сделать безразличный вид.
— Почему ты раньше мне не говорила?
— Не хотела вмешиваться. Мне казалось, ты предпочитаешь общество Сент-Винсента.
Лилиан сморщилась и закрыла лицо руками. Ей пришлось рассказать подругам об ужасной сцене, которая произошла сегодня утром между ней, Маркусом и Сент-Винсентом. Ей так нужно было их сочувствие!
— Лорд Сент-Винсент мог бы вызвать сострадание, — сказала Аннабел, — если бы не одно обстоятельство. Как известно, он разбил немало сердец, из-за него проливались моря слез. Поделом ему — пусть знает, как тяжело быть отвергнутым.
— Но мне-то кажется, что я его обманула, — виновато сказала Лилиан. — А он был так мил! Ни слова укора. Мне показалось, его можно за это уважать.
— Б-будь осторожна, — тихо сказала Эви. — Мы много слышали о лорде Сент-Винсенте. Он не из тех, кто легко сдается. Если встретишься с ним еще раз, никуда не ходи с ним вдвоем. Обещай!
Лицо у Эви было встревоженное, а Лилиан улыбнулась:
— Эви, ты говоришь ужасные вещи. Ну хорошо, я обещаю. Но, по-моему, бояться нечего. Вряд ли лорд Сент-Винсент настолько глуп, чтобы ссориться с таким могущественным человеком, как граф.
Ей захотелось сменить тему разговора, и она повернулась к Аннабел:
— Вот я и выложила все новости. Теперь твоя очередь. Что случилось?
Она внимательно посмотрела на подругу. Ее глаза сияли, а солнечные лучи прыгали в светлых шелковистых волосах. Аннабел выглядела двенадцатилетней девочкой. Она быстро осмотрелась по сторонам — не слышит ли кто — и прошептала:
— Я почти уверена, что у меня… недавно появились признаки. Мне все время хочется спать, меня тошнит, уже второй раз нет месячных…
Все раскрыли рты от восторга. Дейзи перегнулась через стол и схватила Аннабел за руку.
— Дорогая, вот это новость! А мистер Хант знает? Аннабел вдруг поскучнела.
— Еще нет. Хочу окончательно убедиться, потом скажу. Я вообще хочу, чтобы он не знал как можно дольше.
— Почему? — удивилась Лилиан.
— Стоит ему узнать, и он окружит меня такой заботой, что… мне нельзя будет никуда выходить одной.
«Желтофиоли» согласно кивнули. Они прекрасно знали, как трепетно Саймон Хант относится к жене. Узнай он, что Аннабел ждет ребенка, будет кружить над ней, как ястреб.
