— Черт возьми, — нехотя признал Патрик, — твои выводы не лишены смысла.
Тони не знал, радоваться ему или огорчаться. В глубине души он надеялся, что друг назовет его рассказ полным бредом. Однако получилось иначе.
— Этого я и боялся, — сказал Тони, устало пригладив волосы. — Было бы естественнее списать все мои беды на злой рок, чем поверить, что какой-то ублюдок убил женщину и ее еще не рожденного ребенка ради наследства!
Повисла долгая пауза. Друзья пытались осмыслить ситуацию.
Патрик первым нарушил молчание:
— Если Элизабет была убита твоим родственником, который не хотел, чтобы она родила тебе наследника, значит, он уже испачкал руки в крови. Почему же он не тронул тебя?
Тони скривился:
— Я могу лишь предполагать, что после убийства Элизабет он испугался и решил на время затаиться. Ему просто не хватило смелости нанести новый удар. К тому же, убив меня вслед за моей женой, он рисковал навлечь на себя подозрения. Ему оставалось только одно: ждать и надеяться, что я избавлю его от трудов — например, погибну на дуэли. — На скулах Тони заиграли желваки, в глазах появился зловещий блеск. — Одно дело — убить беззащитную женщину, и совсем другое — сильного мужчину, который обычно вооружен. — Он приложился к рюмке с виски. — Итак, он решил ждать. А через несколько месяцев ситуация изменилась.
— Богатство Уэстбрука, — сказал Патрик ровным тоном.
Тони кивнул:
— Да. Он ждал почти пять лет о— почему бы не потянуть еще? Тем более что потом можно будет завладеть такими деньгами, по сравнению с которыми наследство Даггета — сущий пустяк.
Патрик почесал затылок.
— Не знаю, Тони. Мне трудно поверить, что кто-то мог ждать так долго. Ведь пятнадцать лет — это не пять и не шесть!
— Едва ли он с самого начала готовился к столь длительному ожиданию, — тихо проговорил Тони. — Он хотел убить меня при первом удобном случае, если я не умру без его помощи. Время было на его стороне. Мои кузены не бедствовали: дядя Альфред, несмотря на свою скупость, все же давал им кое-какие деньги, и наш злодей решил переждать годик-другой. Возможно даже, он надеялся обставить мою смерть как несчастный случай: например, я якобы сломал шею, упав спьяну с собственной лестницы… или с коня. — Он невесело усмехнулся. — Люди сказали бы, что я повторил судьбу отца.
— И что же изменило его планы?
Тони пожал плечами:
— Не знаю. Но думаю, все дело в наследстве дедушки Уэстбрука, — Тони поднял руку. — Послушай меня. В его завещании есть два важных пункта… — Он грустно улыбнулся. — Даже сходя в могилу, мой дед не смог поступить со мной слишком сурово. Согласно его воле, когда мне исполнится тридцать лет — как видно, он надеялся, что к этому времени я наконец остепенюсь, — в мое распоряжение должны были поступить пятнадцать процентов от всей суммы трастового фонда. Смею заметить, это довольно приличные деньги. И столько же мне причиталось затем в тридцать пять лет.
Патрик откинулся в кресле, рассеянно проводя по губам пальцами.
— Значит, — медленно произнес он, — наш злодей дожидался твоего тридцатилетия? Время работало на него: спустя годы никто не увидел бы связи между смертью Элизабет и твоим убийством.
— Вот именно.
— Он почти десять лет вынашивал свой коварный план, а потом решил отложить его исполнение еще на пять годков, чтобы урвать еще пятнадцать процентов. Как ты уже сказал, наш злодей не испытывал острой нужды в деньгах и мог спокойно ждать.
Тони опять кивнул.
— А потом до него дошло, что все наследство Уэстбруков лучше, чем его доля, — продолжил он рассуждения друга. — Да и я в последние годы по большей части жил в Англии и был для него недосягаем. Конечно, он мог прикончить меня и там, но не хотел рисковать.
— Однако Лейтона и Молли он убил не задумываясь, — мрачно заметил Патрик.
— Их он не боялся — эти люди были для него просто ничтожеством.
— А тебя он боится?
— Безусловно. Вот почему я до сих пор жив. Я объясняю его нерешительность двумя причинами: первое — это деньги Уэстбрука, и второе — страх. Ему страшно со мной связываться.
Патрик вздохнул:
— Черт возьми, я пытаюсь найти в твоих доводах хоть какой-нибудь изъян и не могу! Вероятно, ты прав.
Мужчины проговорили до глубокой ночи, но так и не приблизились к разгадке тайны. Усталые и подавленные, они вышли во двор, и Патрик отвязал свою лошадь.
Пространство перед домом озарял тусклый мерцающий свет фонарей, висевших на колоннах парадного крыльца. Час был поздний, и Тони предложил Патрику остаться на ночь, но тот отказался:
— Ты заставил меня смотреть на каждое мое действие глазами таинственного злодея. Раньше мы часто ночевали друг у друга, но сейчас я поостерегусь это делать.
Тони усмехнулся:
— Просто ты не хочешь оказаться рядом со мной, если сегодня ночью он придет меня убивать.
Патрик засмеялся, но его серые глаза оставались серьезными.
— Ты же знаешь, что дело не в этом. Но если тебя убьют, кто-то должен будет отомстить. Клянусь тебе, я расправлюсь с твоим врагом! И сделаю все возможное, чтобы защитить твою жену и твоего ребенка.
— По крайней мере, — хмуро изрек Тони, — найти убийцу не так уж трудно: надо просто выбрать одного из троих.
Патрик с гневом перечислил имена:
— Альфред. Франклин. Или Берджиз.
— Совершенно верно.
Блэкберн уехал, растворившись в темноте, а Тони вернулся в дом и заснул сразу же, как только его голова коснулась подушки.
* * *
Возвращение Арабеллы и Джереми в Гринли не вызвало большого переполоха. В их отсутствие никто не заезжал, а Тидморы, как хорошие слуги, не стали спрашивать, где их господа пропадали двое суток.
Приняв горячую ванну и слегка поужинав в компании Джереми, Арабелла пожелала брату спокойной ночи и ушла к себе в спальню, где мгновенно заснула на мягкой пуховой постели.
Предоставленный сам себе, Джереми немного побродил по первому этажу и тоже отправился спать. Но, прежде чем заснуть, он дал волю воображению, с удовольствием представив, как вытянутся лица его друзей, когда они узнают о свадьбе Арабеллы.
На другое утро Арабелла и Джереми проснулись бодрыми и отдохнувшими. После плотного завтрака Джереми стал собираться в Хайвью.
— Я бы остался, — сказал он провожавшей его сестре, — но вечером к тебе приедет Тони… — Он слегка покраснел и принялся с интересом разглядывать свои начищенные сапоги. — Сегодня, — тихо продолжал он, откашлявшись, — у вас будет настоящая брачная ночь, и я не хочу вам мешать.
Арабелла засмеялась и поцеловала его в щеку.
— Та так предупредителен, милый братки! Признаюсь, в последнее время ты меня удивляешь. Знаешь, из тебя получился бы отличный дипломат.
