Это была очень простая диета, а если кто-либо сомневался в ее разумности, то король спрашивал: «Ведь они выглядят здоровыми, а? Что? Вы полагаете, что у принцев плохое здоровье, а? Что?»
И все соглашались с тем, что мальчики с их розовыми мордашками и сияющими голубыми глазками действительно выглядели прекрасно.
– Ну, а теперь, – сказала леди Шарлотта, – когда мы закончили с обедом, пойдемте навестим короля и королеву.
Маленький Георг с сомнением посмотрел на ее платье и она, перехватив его взгляд, засмеялась:
– Не беспокойся. Я переоденусь.
Это, по-видимому, успокоило мальчика и он переключил свое внимание на пирожок с фруктовой начинкой, который лежал перед ним на тарелке.
Шарлотта сидела у окна, ожидая возвращения короля.
– Он скоро должен быть здесь, – обратилась она к Швелленбург по-английски. Шарлотта требовала, чтобы и ее фрейлены-немки добивались прогресса в этом трудном языке. – Он не захочет опаздывать к своим детям.
– Он не хотеть, – пробормотала Швелленбург, которая выражала свое осуждение чужому языку тем, что, похоже, умышленно коверкала слова.
– Мне кажется, что король выглядит лучше, – продолжала Шарлотта, с надеждой глядя на Швелленбург, но та только хмыкнула в ответ.
Королева сложила свое вышивание. Болезнь закончилась, и король снова чувствовал себя хорошо, но остались ужасные воспоминания. Это страшно, когда человек, которого хорошо знаешь, вдруг теряет свойственные ему черты характера, когда он смотрит на тебя, не узнавая. Она содрогнулась. Порой ей даже казалось, что он терял рассудок. Приходили ли и ему в голову такие мысли? Наверное приходили, если он обсуждал с министрами закон о регентстве.
Но теперь он вполне здоров, подумала она, даже если Швелленбург и не признает этого. Все складывается прекрасно. В детской уже три мальчика, и скоро будут еще, она не сомневалась в этом. Как ей хотелось иметь девочку! В следующий раз непременно будет девочка, решила она. Думая о детях, Шарлотта забывала о болезни короля. Скоро наступит час, когда гувернантка обычно приводит двух старших мальчиков к родителям. Вернется король и они устроят небольшую семейную вечеринку, а маленький Георг будет удивлять и радовать их своими не по годам взрослыми рассуждениями.
Если бы Шарлотте удалось забыть о болезни короля и о коварстве вдовствующей принцессы, старающейся держать ее в стороне от всех дел, то она смогла бы быть вполне счастлива.
Король и королева были вместе, когда пришли принцы с леди Шарлоттой Финч.
– Итак, – сказал король, – моя семья в сборе, а? Что? Принц Георг посмотрел на отца серьезным взглядом.
– Папа, а почему ты не носишь свою корону?
– Ее не полагается надевать, когда мои дети приходят навестить меня.
– Но я хочу видеть ее! Я хочу надеть ее!
Королева засмеялась и посмотрела на короля, который тоже улыбался. Такой смышленый малыш. Они не переставали гордиться им.
– Фредерик что-то хочет сказать, – заметила королева. – Ну, скажи нам, моя крошка?
– Она… она… – начал Фредерик и засмущался. Маленький Георг посмотрел на него осуждающе, но Шарлотта быстро выручила малыша:
– Фредерик, наверное, хочет сказать, что корона слишком велика для твоей маленькой головки, Георг. Она же свалится тебе на глаза, и ты ничего не будешь видеть.
– Ну и что, – не сдавался малыш. – Пусть я ничего не увижу, я буду ходить наощупь. – Он зажмурился и протянул руки вперед, словно изображая слепого человека, а затем, смеясь принялся бегать по комнате.
Леди Шарлотта чувствовала себя неловко, шепотом пыталась урезонить его, а он, повернувшись к ней, ухмыльнулся, давая понять своим видом, что в присутствии родителей она не имеет над ним власти.
– Леди Шарлотта делает тебе предупреждение, Георг, – сказал король. – Ты должен слушать ее. Она твоя воспитательница, а? Что?
– Что? Что? – закричал, передразнивая его, маленький Георг и принялся смеяться, дурачиться и носиться по комнате еще быстрее.
– Леди Шарлотта, пожалуйста, подведите принца ко мне, – сказала королева.
Гувернантка поймала мальчика за руку, а он озорно посмотрел на нее и прошептал: «Что? Что?»
– Принц чрезмерно резвый ребенок, – доверительно сообщила королю королева.
Фредерик потянул свою матушку за юбку.
– Что тебе, моя крошка?
– А я тоже буду резвым? – спросил Фредерик.
– Конечно, мой милый, но не таким, как Георг. А это значит, что ты будешь очень послушным.
Фредерик заметно повеселел, а королева обратилась к старшему:
– А теперь, Георг, мне хотелось бы услышать о твоих успехах на занятиях.
Георг немного успокоился, прислушиваясь к словам леди Шарлотты, рассказывавшей его матери о том, какой он способный, когда старается. Король тоже внимал гувернантке с серьезным видом.
Принц Георг должен работать усерднее. Ему нельзя пропускать мимо ушей те замечания, которые ему делают. Он должен повиноваться своей воспитательнице, няням, своим отцу и матери, потому что он пока еще всего лишь маленький мальчик.
– Но я – принц Уэльский, – лукаво напомнил он им.
– Твой папа – король, но он всегда прислушивается к мнению других, поэтому он – хороший король. Ты же хочешь быть хорошим принцем Уэльским, не так ли?
– Лучше я буду хорошим королем, – безответственно заявил принц.
– Сначала ты должен стать хорошим принцем, – внушала ему королева.
Слушая этот разговор, король трепетал от переполнявшего его волнения. Шарлотта оказалась хорошей матерью и хорошей женой, но сейчас в ней была какая-то особая мягкость. Может быть она вновь беременна? Хвала Всевышнему, он надеялся на это. Беременность успокаивает ее. В промежутках между беременностями ее иногда тянет вмешаться в государственные дела, а он этого никогда не позволит. Он не хочет, чтобы нарушалась гармония их жизни. Ему нравилось, когда Шарлотта находилась в Кью или Ричмонде, подальше от двора, за исключением, конечно, тех торжественных приемов, на которых требовалось присутствие королевы. Георг был убежден, что миссия женщины – рожать детей, а у Шарлотты это действительно прекрасно получается. Они женаты пять лет, и у них уже три сына, и, если он не ошибается, скоро появится еще один ребенок. Уж в этом отношении к нему нельзя было предъявить никаких претензий. Хотя, мрачно подумал Георг, эти мои министры на все способны, представься им только случай. Министры подобрались на редкость несговорчивые; вряд ли на долю кого-либо другого монарха выпала такая беда. Георгу начинало казаться, что он и сам вполне способен справиться с государственными делами. День и ночь он размышлял об этом и однажды пришел к решению, что займется ими. Он перестал сомневаться в своих способностях, а уж если он решился сам заняться чем-то, то значит, был уверен, что прав.
