Ознакомительная версия.
После короля прекрасная Габриэль просто пошла по рукам, ее укладывали в постель всем, кого хотели прибрать к рукам, но в отличие от Шарлотты де Сов эта малышка не была умна вовсе, и королева-мать использовала ее только для более мелких поручений. Наконец, красотка «осела» в постели герцога де Бельгарда, который даже задумал на ней жениться.
Вот этот герцог и проболтался королю о прелестях своей любовницы, о чем немедленно пожалел. Генрих был очарован белокурой красавицей настолько, что решил заполучить ее, чего бы это ни стоило. А чтобы герцог не мешался под ногами, откровенно посоветовал тому выбросить мадемуазель д'Эстре из головы!
И тут мадемуазель сделала то, чего от нее ожидать было крайне трудно. Дело в том, что, оставленная без «попечения» королевы-матери, она уже твердо остановила свой выбор на герцоге Бельгарде, поняв, что лучше синица в руках, чем постели бесконечных любовников, пусть и галантных, но воспринимающих ее просто как средство развлечения. Стать герцогиней ей нравилось куда больше, чем новой любовницей на месяц кого-то более знатного и богатого, даже короля.
Сам король не произвел на мадемуазель никакого впечатления, вернее, произвел отвратительное. Низкорослый, рыжий, похожий на таракана, вечно вонявший чесноком и не имевший понятия о приличных манерах малый не вдохновлял Габриэль на постельные подвиги даже за большую цену. К тому же она прекрасно знала, что у Генриха Наваррского не бывает любовниц подолгу и он никогда не ограничивался всего одной, имея по несколько сразу, доходило до одиннадцати! Король мог тискать булочниц или кормилиц вперемешку с герцогинями, спать с монахинями или с трактирщицами без разбора.
Габриэль не желала менять своего пусть не слишком богатого герцога Бельгарде на столь ненадежного любовника. Когда сам герцог приехал в Кеври передать любовнице разговор с королем, Габриэль сделала лучшее, на что была способна, она примчалась в Компьень к королю и… крича высказала ему свое возмущение вмешательством в ее личную жизнь! Эффектная блондинка заявила королю, что считает себя свободной в выборе того, с кем ей спать и кого любить, а потому желает выйти замуж за герцога Бельгарде!
Это сыграло решающую роль; если бы Габриэль сдалась и легла в постель с королем, перед тем как стать герцогиней, интерес к ней пропал бы уже через пару месяцев, но, получив отказ, да еще такой, король… влюбился!
Влюбленные мужчины часто демонстрируют неимоверную глупость, даже если они короли. Генриху было бы достаточно потерпеть совсем чуть-чуть, и герцог Бельгарде уложил бы в постель монарха собственную жену, и с превеликим удовольствием, а та подчинилась, невзирая на всю неприязнь к рыжему таракану, вонявшему чесноком и потом. Но вместо этого Генрих принялся добиваться красавицы, забыв о том, что воюет с Лигой, что со всех сторон существует угроза его власти, что нужно как можно скорее взять Париж…
Король обезумел, зато семья д'Эстре была в своем уме. Надеясь заполучить семейство в Компьень, Генрих сделал отца недоступной красотки членом личного Совета, и семейство быстро объяснило Габриэль, что чесночный запах и слишком простые манеры не такой уж большой недостаток, который легко компенсируется многочисленными достоинствами в виде невиданной щедрости подарков. К тому же у мадемуазель столь запятнанное прошлое, что пренебрегать внешностью просто глупо… Даже если это будет постель всего на время, то все равно это постель короля!
Габриэль со вздохом поняла, что, единожды встав на путь шлюхи, можно изменить только расценку, но не саму жизнь. Стезя, определенная красавице королевой-матерью, оставалась ее стезей, стать герцогиней ей не грозило, потому что герцог Бельгарде никогда бы не решился пойти против королевской воли. Он тоже оказался не слишком умен, герцогу бы предложить королю сделку, как делали многие до и после него: в обмен на свой брак закрыть глаза на похождения супруги до тех пор, пока она не надоест монарху. Но герцог не пожелал быть рогоносцем, даже с учетом того, что рога наставлены самим королем.
Король осаждал семейство, семейство — Габриэль. Конечно, та давно сдалась, но у нее было несколько проблем. Не один герцог Бельгарде был любовником красотки, через ее постель прошли очень и очень многие, в том числе те, с кем у мадемуазель были связи не только по велению долга, но и по взаимной страсти. Один такой — герцог де Лонгвилль — забеспокоился, потому как имел неосторожность прежде писать своей возлюбленной, он попросил вернуть свои письма. Габриэль согласилась, при условии возвращения собственных.
Все шло хорошо, встреча прошла в темном уголке парка, но на сей раз осторожный Лонгвилль не только не попытался задрать юбку своей бывшей любовнице, но и был с ней крайне осторожен, мало ли что… Обмен письмами произошел, однако, вернувшись домой, Габриэль обнаружила, что самые компрометирующие из написанных отсутствуют. Возможно, Лонгвилль, опасаясь разоблачения, сжег их, а если нет?
Какой-то Лонгвилль будет иметь возможность шантажировать ее? Этого Габриэль допустить не могла, дни герцога оказались сочтены. Убийство было обставлено весьма остроумно — герцога застрелили, когда производился торжественный салют. Никто не обратил внимания, что одна из пуль попала «не туда»… Одним опасным для Габриэль д'Эстре человеком стало меньше. Королева Маргарита пока для нее опасности не представляла, как и очередная шлюха короля для самой королевы, таковая появится позже.
Король Генрих Наваррский действительно был «веселым Анри», как прозвали его французы, он все делал весело, даже воевал. Если королю хорошо с любовницей, и даже не одной, то почему должно быть плохо остальным? Королевское войско все больше походило на передвижной бордель, а лагеря часто разбивались подле женских монастырей, в которых сестры чтили завет непротивления… Веселая война продолжалась, правда, в ней частенько случались провалы именно по причине предпочтения королем активных действий больше в постели, чем на полях сражений, как случилось с Руаном.
И снова где-то там на севере шла война, пусть и веселая, а в Юсоне королева Маргарита жила по своим правилам. Чувствовала ли она опасность для собственной жизни? О да! Между посещениями любовницы и ночами, проведенными в других постелях, Генрих все ж умудрялся вполне успешно воевать с Лигой. Маргарита больше никого не поддерживала, и все же однажды к ней пришел нежеланный посетитель.
— Мадам, я надеюсь, вы остались верны памяти герцога де Гиза и делу Лиги?
Королева чуть приподняла бровь:
— Какому делу?
Хотелось спросить, где была Лига, когда ее, как преступницу, разве что не со связанными руками, везли из одного замка в другой. И когда ее предал Ажен? Герцогу де Гизу она была благодарна, но при чем здесь Лига? Нет, Маргарита вовсе не желала больше ни во что вмешиваться!
Ознакомительная версия.
