Маркус почти ничего не говорил. Он доволен был уже тем, что стоит рядом с женой, смотрит на нее, слышит ее. Но он подозревал, что его кошелек изрядно истощится, прежде чем Изабел удовлетворится тем, как содержатся ее драгоценные кони. И он не ошибся.
Они возвращались в дом ближе к вечеру. Шли медленно и молчали, рука Изабел лежала на его руке. Оба наслаждались нежным майским предвечерьем, напоенным запахом цветущих яблонь и роз.
— Ну и?
Она бросила на него быстрый взгляд:
— Это будет стоить больших денег.
Маркус кивнул, в серых глазах затаилась улыбка.
— Я уже сам пришел к этому выводу по обрывкам вашего с Уорли разговора, которые слышал.
— Ты же знаешь, у меня немалое состояние, — отрывисто сказала она. — Тебе не обязательно все оплачивать самому.
— Изабел, — сказал он с предупреждением в голосе.
— Хорошо. Мы с Уорли оба считаем, что нужна еще одна конюшня.
Маркус молчал.
— А лучше две, — продолжила она. — В конце концов, у меня тоже есть несколько лошадей. И мы решили, что необходимы еще крытые переходы из одной конюшни в другую, чтобы облегчить перемещение в плохую погоду и животным, и людям.
— Удобно, — нейтрально отозвался Маркус. Над ним нависла перспектива строительства: разруха и суета на несколько месяцев, которая отразится и на конюхах, и на животных, и на нем. Он вспомнил ту спокойную, тихую, размеренную жизнь, которую вел до рокового утра, когда встретил Изабел с Уитли на дороге в Мэннинг-Корт. А в Шербрук-Холле очень скоро поселится энергичный двенадцатилетний мальчуган… Мальчуган, чья мама уже начала вносить изменения в его некогда безмятежное существование. Но так ли уместно слово «безмятежность», подумал вдруг Маркус. Как ни странно, при мысли о прежней жизни ему на ум приходило слово «скука».
Он взглянул на Изабел, которая робко смотрела на него. Он подозревал, что, будучи женатым на Изабел, он забудет о скуке до конца своих дней.
Какой-то озорной бесенок внутри его заставил спросить:
— А что, если я не дам на это добро?
К его абсолютному восхищению, но не к удивлению, она прищурилась и упрямо вздернула подбородок. Как же хорошо он знал этот жест! Изабел вырвала у него руку и с жаром заявила:
— Ты не посмеешь!
Он засмеялся и притянул ее к себе:
— Конечно же, нет. Я буду смиренным и обожающим мужем.
Она фыркнула, но гнев ее истаял.
— Я знаю, это большое предприятие, — сказала она с тенью беспокойства во взгляде, — и денег потребуется немало, но, Маркус, это действительно необходимо, если мы намерены превратить Шербрук в ведущий конный завод!
— А разве мы намерены? — невинно поинтересовался Маркус.
Догадавшись, что он просто дразнит ее, она улыбнулась и, обвив его шею руками, счастливо заявила:
— Несомненно!
Они вкусили легкий ленч во внутреннем дворе и после отправились неспешно прогуляться по окрестностям. Разговор переходил от одной темы к другой. Прожив всю жизнь по соседству и будучи знакомыми с детства, они не мучились неловкостью, которая так часто досаждает новобрачным. Не многим дано счастье такого легкого и непринужденного общения. Воздух между ними вскипал от сексуального желания, руки и взгляды встречались часто, и они подолгу задерживались в покровительственной тени деревьев, обмениваясь поцелуями и нежным шепотом.
Ужин прошел как в тумане, и когда Изабел наконец-то забралась в постель, ее тело уже превратилось в сладкую муку предвкушения. Очевидно, Маркус пребывал в том же состоянии, потому что едва она укрылась, как дверь, разделявшая их спальни, отворилась, и он вошел.
Подойдя к кровати, Маркус сбросил шелковый халат и скользнул к ней под одеяло нагим. Облокотившись на одну руку, он посмотрел на Изабел. Взгляд его скользнул по нежному кружеву, обрамляющему скромный вырез ее ночной рубашки.
— Мне кажется, — хрипло сказал он, — на тебе надето слишком много одежды. — Он ловко снял с нее рубашку и со вздохом прижался к обнаженному телу. — О, так намного лучше. Знаешь, я ведь с самого утра думал только об этом. — Он повернулся, чтобы взглянуть на нее.
Изабел, у которой все тело трепетало от его близости, прошептала:
— О чем? О постели?
Он улыбнулся и прижал ее к себе. Губы легонько коснулись ее губ, большие теплые ладони начали исследовать ее тело.
— Нет, — пробормотал Маркус прямо ей в губы. — Скорее, об этом… — И его губы, словно пламя, опалили ее грудь, попробовали на вкус сосок, принялись дразнить его. — И об этом, — добавил он, когда его рука скользнула ниже, прошлась по плоскому животу Изабел, легла на поросший вьющимися волосами холмик.
Он раздвинул складочки нежной плоти, лаская и познавая каждый уголок ее тела, а потом его палец скользнул внутрь ее. Изабел подалась навстречу этой ласке, приглашая к продолжению, и Маркус исполнил ее просьбу: добавив второй палец, он играл с ней, доводя до неистовства.
Изабел стонала, возбуждение и наслаждение волнами расходились по ее телу. Она не могла думать, только дивилась ощущениям, которые он в ней вызывал. Она требовательно нашла его рот и, к их взаимному восторгу и удивлению, поцеловала его так же глубоко и полно, как целовал ее он.
Ее маленький язычок проникал в его рот, бедра бешено двигались под его рукой, и Маркус поддался порыву и утолил наконец голод, который мучил его весь день. Он раздвинул ей бедра и одним сильным движением вошел в нее. Изабел вцепилась в его плечи, она бесстыдно извивалась под ним, требуя большего, доводя его до безумия приглушенными вскриками и соблазнительной нежностью тела. Он потонул в экстазе. Мир померк.
После всего они лежали в объятиях друг друга, дыхание постепенно возвращалось в норму. Маркус неохотно отделился от ее тела и лег рядом. Изабел положила голову ему на плечо, и Маркус жадно впивал ощущение ее шелковистой кожи. Она — его, и это лишь одна из многих ночей, что ждут их впереди. Эта мысль наполнила его сердце радостью. Счастье, о котором он никогда не мечтал.
Но мало-помалу темная тень надвинулась на его видение будущего. Уитли.
Изабел, которая уже почти заснула, почувствовала, как напряглось его тело.
— Что такое? — встревожено спросила она.
— Подумал о нашем друге Уитли, — неохотно признался Маркус.
— Он нам не друг! — резко ответила она. — Если помнишь, прошлой ночью он в тебя стрелял, и большая удача, что не убил. — Она села, и простыня скользнула вниз, открыв взору Маркуса притягательный розовый сосок. Отбросив с лица разметавшиеся волосы, Изабел сказала: — По правде говоря, я думаю, убить его — хорошая идея.
Заложив руки за голову, Маркус задумчиво посмотрел на нее. Он подозревал, что хотя они ни разу за день не упомянули имени Уитли, опасность, которую представлял майор, не оставляла ни его, ни Изабел в покое ни на минуту. Интересно, что Изабел только что озвучила умозаключение, к которому сам он пришел прошлой ночью.
