Когда Коннор не дал немедленного ответа, босс сделал свой собственный вывод и, отвернувшись, яростно рубанул ладонью воздух.
– Черт побери! Наконец находишь кандидата, который может победить, и тут появляется какая-то юбка и мерзавец готов все разрушить и уничтожить! – Он повернулся к остальным. – Это какое-то проклятие демократической партии!
– Послушайте, я все устрою. – Коннор в конце концов очнулся, но в голове у него все по-прежнему плыло. Мир словно вывернулся наизнанку. – Я поговорю с ней... заставлю ее изменить название банка...
– Нет, ты этого не будешь делать, – обернулся к нему Крокер. – Ты и близко не подойдешь к этой женщине или к одной из ее «соратниц». Ты займешься исключительно выборами, будешь держать нос по ветру, а штаны застегнутыми. – Он перевел взгляд на Мерфи, который глубоко вздохнул. – Может быть, чтобы убедиться, что ты думаешь только о кампании, нам следует приставить к тебе кого-нибудь.
– Я сам могу о себе позаботиться, – сказал Коннор, ощущая, что вместе с раздражением к нему возвращается былая ясность ума. – Мне не нужна нянька.
– Еще как нужна! – рявкнул Крокер. – Уже во второй раз в газетах пишут, что ты заодно с суфражистками. Если один раз может проскочить, то второй берут на заметку, а третий становится непреложной истиной. – Он ткнул толстым пальцем в грудь Коннору. – Третьего раза не будет. Понял?
Сердце Коннора выскакивало из груди, во рту пересохло. В воцарившейся вдруг тишине он понял, что они по-настоящему разозлились, и отыскивал подходящий ответ, пытаясь примирить свои личные чувства и убеждения с требованиями Крокера. Отказаться от Биби? Потерять вторую любовь в жизни?
– Да перестаньте, все не так плохо, – произнес он с улыбкой, настолько вымученной, что от нее заболело лицо. Сейчас самое время для сладких речей!.. – Я же никогда не говорил, что поддерживаю право голоса для женщин. Мои личные чувства...
– До тебя никак не дойдет, верно? – Крокер придвинулся ближе, чуть не уткнувшись лицом в лицо Коннора. – Ты сам не решаешь, что поддерживать, а что нет. Пока ты член партии, ты будешь делать то, что мы тебе скажем. И ты не будешь даже касаться темы женского голосования или женского банка. И будешь держаться как можно дальше от этой фон Фюрстенберг. Ясно?
Это было не чем иным, как ультиматумом. Неужели Мерфи не врал? Неужели они действительно пойдут на то, чтобы снять его кандидатуру из-за его связи с Биби?
– Кажется, я начинаю понимать, – с трудом проговорил Коннор.
Крокер понял его слова как подчинение великой мудрости «Таммани».
– Хорошо. А теперь нам надо получить – как это называется, когда в газетах берут свое слово назад? – Он щелкнул пальцами в направлении Мерфи.
– Опровержение. Но не думаю, что это необходимо, – внимательно наблюдая за Коннором, заметил тот. – Утверждая, что наш кандидат не поддерживает суфражисток, мы можем привлечь внимание к обвинениям. С другой стороны, мы можем заявить об этом неформально и дать полное объяснение на вторых дебатах. Не стоит зарываться.
– Думаешь, этого будет достаточно? – спросил Крокер. Мерфи кивнул.
– Я обо всем позабочусь.
Крокер направился к двери, затем остановился возле Коннора, чтобы дать тому последнее предупреждение:
– «Таммани» тебе поможет – или «Таммани» тебя уничтожит. Подумай об этом, сынок.
После возвращения из Олбани Беатрис закружилась в водовороте дел. Она проводила долгие часы в офисах корпорации, советуясь с юристами по поводу продажи акций, что позволило бы собрать часть капитала, необходимого для основания банка. Она привлекла Лейси и Франни, чтобы те обошли членов суфражистской ассоциации, от которых можно было ожидать помощи в создании банка, поддерживающего женщин. Она сама навестила Сьюзан Энтони и Элизабет Кэди Стэнтон. Беатрис известила всех лиц и все организации, которых, по ее мнению, мог заинтересовать этот проект, и составила списки «взносов», которые надо было собрать. Каждый вечер она приходила домой поздно, съедала холодный ужин в своей комнате и падала в кровать. Только на третий день она смогла перевести дыхание. Беатрис начала беспокоиться, почему Коннор до сих пор не дал о себе знать.
Ему надо вести политическую кампанию, уговаривала она себя. Три с половиной дня, которые он выкроил из своего расписания, уже были достаточной жертвой. Коннор предупреждал ее, что будет занят несколько дней, но все же она не могла не чувствовать разочарования из-за того, что он не нашел времени даже для короткого визита.
Ее очень интересовало, что он думает по поводу газетных статей, сообщавших об открытии нового банка корпорации. О лучшей рекламе нельзя было и мечтать. Даже несогласие с новой политикой банка работает на них. Пройдет немного времени, и все узнают, что в городе существует только одно коммерческое учреждение, которое уважает женщин и обслуживает их.
Этим вечером в «Восточный дворец» посыльный принес несколько конвертов из веленевой бумаги. В самый разгар веселой пирушки Мэри Кэтрин, Энни, Пэнси, Элеонора, Милли, Тэсса, Джейн и Дидрэ открыли их и внутри обнаружили отпечатанные приглашения на участие в первой продаже акций нового финансового учреждения – «Барроу стейт бэнк». Еще большее впечатление произвели короткие, написанные от руки послания от Беатрис фон Фюрстенберг в каждом конверте. Она уверяла девиц, что их накопления будут с радостью приняты в новом банке.
После того как основной поток посетителей схлынул, вся группа «избранных» собралась в комнате Мэри Кейт на третьем этаже и взволнованно принялась обсуждать впервые в их жизни полученные настоящие отпечатанные приглашения. Потом, сжимая драгоценные конверты, девицы затихли, а некоторые даже опустили головы, пряча мокрые глаза.
– Она написала нам, – прошептала Энни. – Я никогда в жизни не получала писем.
– И я тоже, – призналась Пэнси. – Такое красивое приглашение, прямо как для какой-нибудь госпожи.
Остальные закивали, а Мэри Кейт улыбнулась сквозь слезы.
– Эта Биби... она на самом деле очень хорошая, истинная леди.
– Даже еще лучше, – убежденно проговорила Дидрэ. – Она – настоящая женщина.
На пятое утро после возвращения из Олбани Беатрис в пустом здании вместе с подрядчиком по строительству обсуждала, где лучше всего расположить окошки кассиров, столы, кабинеты экономистов и новые подвалы из бетона и стали. Она некоторое время до этого обдумывала, как оборудовать банк, но только в предыдущий день стало известно, что здание на Бродвее, которое ей было нужно, выставлено на продажу и доступно по цене. Беатрис немедленно послала за инженером по строительству, до того уже работавшим на возведении нескольких предприятий для корпорации, и после тщательной проверки он согласился, что конструкция достаточно прочна и возможно провести требуемые перестройки.
