Заглянув в письмо через плечо Коннора, Софи сказала:
— Я знаю, это адрес театра «Краун» на Друри-лейн. Того самого, где погибла мама.
— Я тоже знаю этот адрес, — промямлил Криспин, понемногу приходя в себя. — Я возил туда маму, когда она хотела увидеть Марианну Дарби на сцене. Потом она несколько раз ездила туда одна, чтобы попить с ней чаю. Кажется, последний раз она была там как раз в день пожара.
Криспин замолчал. Остальные смотрели на него так, словно у него выросла вторая голова.
Прошло уже немало времени после пожара, но в воздухе все еще стоял запах гари. Крыша сгорела и провалилась, от театра остались лишь три стены и куча хлама под открытым небом. Коннор, Броуди и Софи приехали сюда в поисках Памелы.
Неожиданно слева они услышали чьи-то шаги. Коннор тут же повернулся на звук и достал пистолет. Из утреннего тумана, окутывавшего руины театра, возник Криспин. Увидев пистолет в руках Коннора, он поднял руки.
— Что ты здесь делаешь? — спросил горец, не опуская пистолета.
— Хочу вам помочь. Все-таки она моя мать. Может, мне удастся урезонить ее.
— Ты вооружен?
Криспин кивнул и показал рапиру и два дуэльных пистолета.
— Разве в овощной лавке не нашлось гнилых овощей? — фыркнула Софи.
Криспин повернулся к ней и сердито проговорил:
— Никак не можете простить мне ту проклятую репку?
— Это был помидор!
— Ладно, оставайся с нами, но делай то, что я скажу, — буркнул Коннор, опуская пистолет.
Криспин мрачно кивнул и пошел вслед за остальными.
Чем дальше они пробирались по сгоревшим руинам, тем тревожнее билось сердце Коннора. С того дня как погибли его родители, он никогда не испытывал страха за свою собственную жизнь. Но теперь на кону стояла драгоценная ставка — жизнь Памелы! Ею он дорожил куда больше, чем собственной.
Неожиданно Софи вскрикнула от испуга, потому что ей показалось, что она увидела призрак своей погибшей матери, и мужчины инстинктивно схватились за пистолеты.
На полусгоревшей сцене перед ними стояла… леди Астрид. Теперь она совсем не была похожа на светскую даму. Ее волосы были всклокочены, платье было порвано и испачкано.
— Леди Астрид? Где моя невеста?
По ее знаку из левой кулисы появился квадратный человек в маске из мешковины, толкая перед собой Памелу. Ее руки были связаны за спиной, во рту торчал кляп из мужского галстука. На щеке алела большая ссадина. В этот момент Коннор был готов пристрелить и леди Астрид, и ее приспешника, но он не мог рисковать жизнью стоявшей рядом с ними Памелы, в глазах которой он увидел не радость от появления спасителей, а смятение и отчаянную мольбу.
— Что ты наделала, мама? — в ужасе спросил Криспин.
— Я делаю то, что всегда, мой дорогой мальчик. Я защищаю твои интересы.
— Мои интересы или свои? Ты отлично знаешь, что мне плевать на герцогский титул и на наследство.
— Тогда ты такой же глупец, как твой отец, — криво усмехнулась она. — В нем не было ни капли амбиций, зато очень много бренди. Интересно, это помогло ему сгореть быстрее, когда я оставила дымящуюся сигару в его постели?
Софи побледнела, но Криспин и глазом не моргнул от такого признания. Должно быть, ему давно был известен этот страшный секрет матери. Еще в детстве ей удалось убедить его в том, что она сделала это ради него, поэтому вина за гибель отца лежит и на нем.
— Чего вы хотите за жизнь Памелы? — громко спросил Коннор.
— Предлагаю обмен, — холодно произнесла Астрид. — Ты же горец знаешь, что такое обмен. За ее жизнь я хочу получить твою!
— И каким же это образом? Вы собираетесь застрелить меня в присутствии стольких свидетелей, включая вашего собственного сына?
При этих словах Памела стала отчаянно биться в руках мужчины в маске. Она явно хотела что-то сказать Коннору, но ей мешал кляп. В этот момент из-за полуразвалившихся колонн появились два десятка английских солдат во главе с полковником Манро.
— Полагаю, ты помнишь полковника Манро, — ледяным тоном проговорила Астрид. — Насколько мне известно, во время вашей последней встречи тебе удалось произвести на него неизгладимое впечатление.
Коннор тут же вспомнил развалины замка Макфарланов, весенний, яркий луг, отважную Памелу и дерзкий разговор с полковником.
— Какая приятная встреча! — язвительно проговорил Манро.
— Не могу сказать, чтобы мне было очень приятно снова видеть вас, — процедил сквозь зубы Коннор.
— Полковник любезно согласился препроводить тебя в Шотландию, где ты будешь повешен за все свои преступления, — хищно улыбнулась Астрид.
В этот момент Броуди схватился за пистолет, и она поспешно продолжила:
— На твоем месте я бы не стала затевать перестрелку. Памела может пострадать от шальной пули.
Коннор понял, что никакой шальной пули не будет, просто ее подручный застрелит Памелу, воспользовавшись всеобщей суматохой.
Приняв единственно верное в этой ситуации решение, Коннор в последний раз посмотрел на любимую и улыбнулся ей так же, как это сделала перед смертью его мать.
Памела беззвучно билась в руках приспешника леди Астрид. Слезы текли по ее щекам. Всем своим видом она умоляла Коннора не делать того, что он задумал.
В следующую секунду он бросил пистолет и поднял руки. Солдаты тут же окружили его, заломили руки за спину и надели наручники. Когда они выводили Коннора из сгоревшего театра, он даже не обернулся.
Катриона Уэскотт со слезами на глазах смотрела на конверт, который лакей принес ей несколько минут назад. Позади нее на кровати мирно спали двое ее маленьких детей.
— Что с тобой, дорогая? — спросил Саймон, глядя на жену встревоженными зелеными глазами.
— Это письмо от моего брата, Коннора. Он жив!
Саймон знал, что она рассталась с братом больше пятнадцати лет назад. Вернувшись в Шотландию, она стала искать его, но все было тщетно. Его бывшие друзья предупредили ее, что если он сам не захочет, чтобы его нашли, то так оно и будет.
Дрожащими руками Катриона вскрыла печать и стала читать письмо.
«Мой милый котенок!
Не знаю, получишь ли ты это письмо, но все же надеюсь, что оно дойдет до тебя.
Меня скоро повесят за мои преступления, и перед смертью я хочу сказать тебе, что я не такой уж плохой человек. Любовь одной очень достойной женщины изменила меня к лучшему, хотя и на короткий срок.
Ты, наверное, очень удивишься, узнав, что я видел, какой красавицей ты стала, и мое сердце трепещет от счастья. Передай своему англичанину, что, если он будет плохо с тобой обращаться, я вернусь с того света, чтобы наказать его. Что же касается твоих чудесных малышей, то пусть они всегда помнят, что они не только Уэскотты, но и Кинкейды.
