Она была готова к тому, что робость и нежность каждого мужчины могут в любую минуту обернуться неистовым, неумолимым и жадным напором самца. Но Кларенс ничего не делал, он просто смотрел на нее так, как смотрел бы на внезапно посетившее его видение прошлого, не веря в то, что оно способно воплотиться в реальность.
Чтобы выиграть время, Эвиан должна была заставить его поверить.
Ее грудь вздымалась от волнения. Под платьем было красивое дорогое белье, надетое ею для Джастина. Думая о своем женихе, Эвиан хорошо представляла, как они станут вместе гулять, читать, заниматься практическими делами, но только не как они будут засыпать в объятиях друг друга. И все же она купила отделанный кружевом атласный корсет, муслиновые нижние юбки, панталоны с ажурной вышивкой и несколько сорочек из тонкого, как паутина, полотна, очевидно, надеясь, что эти вещи помогут ей стать той женщиной, какой она должна была стать.
Эвиан первой обняла Кларенса, первой нашла его губы. Разумеется, он ответил на ее порыв; в тот миг, когда любовь и желание вдруг перестали быть злой мукой, он словно утратил и зрение, и слух, и разум.
Сейчас рядом с ней был не пылкий влюбленный юноша, а порядком огрубевший мужчина, грабитель, бандит: Эвиан казалось, что ощущает это всей своей кожей. И все же когда в дверь ворвалась полиция, она на мгновение увидела в нем того Кларенса, которого некогда настигли люди Иверса: он смотрел такими же глазами, глазами человека, чьи надежды были постыдно обмануты.
— Стоять! Отпусти женщину! Подними руки!
Взгляд Кларенса метнулся к столу, на котором лежало оружие, но он не успел схватить револьвер.
Пока на него надевали наручники, один из полицейских обратился к Эвиан:
— Вы не пострадали, мэм?
— Нет, — ответила Эвиан, поправляя одежду и волосы. — Можно я пойду? В вагоне остался мой сын.
— Конечно, мэм. Но потом вам придется дать показания. Как ваше имя?
— Эвиан. Миссис Иверс. Я вдова.
Когда, надев шляпку, она шагнула к выходу, Кларенс подал голос:
— Ты считаешь, я это заслужил?
— Прости, но мне не надо второго Джозефа Иверса, — твердо произнесла женщина и вышла за дверь.
Тучи на небе разорвались, обнажив красновато-синюю полосу, напоминающую полузажившую рану. Запах поездной гари смешивался с ароматом мокрой вечерней травы. Неожиданно пошел холодный осенний дождь — его струи сильно, резко и больно хлестали по лицу.
Со стороны состава к Эвиан бежал Дункан.
— Мама!
— Сынок!
Вопреки обыкновению, она заключила его в крепкие объятия.
Арни стоял возле вагона. Подойдя к нему вместе с Дунканом, Эвиан рассказала, как было дело.
— Я думал, полиция прибыла сама, — заметил он, и она уловила в его голосе тень сожаления.
— Это было необходимо, Арни. Я видела его лицо, когда он шел по вагону, а потом — когда он разговаривал с тобой. Он убил бы тебя. Если не сейчас, так потом. Он грабитель, бандит, нападающий на поезда, в которых едут мирные люди. Женщины и дети. Передо мной был второй Джозеф Иверс.
Арни покачал головой.
— Не думаю, что Кларенс хотя бы немного похож на Иверса.
Переговорив с полицейскими, он выяснил, что преступника отправят в Шайенн, а состав отгонят обратно и пустят по нужной ветке. Добыча грабителей составила не менее двух тысяч долларов. За бандой снарядили погоню из полицейских и добровольцев.
Эвиан задали несколько вопросов, а потом отпустили.
Когда женщина повторила свой рассказ Надин, та принялась горячо заверять, что она поступила правильно, а видя, что муж осуждающе молчит, запальчиво произнесла:
— Неужели ты считаешь иначе? Эвиан спасла всех нас! А особенно тебя — от мести Кларенса.
— Просто я думаю о причине его ненависти, — устало ответил Арни.
— Ты вспоминаешь об этом вот уже восемь лет. Пора бы и перестать!
— Не могу, — сказал он, мысленно возвращаясь в прошлое.
Когда, казалось, прошла целая вечность, Арни спросил женщин:
— Как думаете, сможете вы добраться до Гранд-Джанкшена без меня?
Надин тотчас всполошилась.
— С чего бы вдруг?!
— Мне надо вернуться в Шайенн.
— Но мы едем на свадьбу Эвиан!
— К сожалению, у меня возникли дела поважнее.
— Думаю, если возвращаться в Шайенн, то всем вместе, — вдруг сказала Эвиан.
Надин замерла.
— А как же мистер Платт?!
— Я не сообщала ему о дне приезда. Собиралась телеграфировать с одной из станций. Ничего страшного, если мы немного повременим.
— Да, но у нас полно багажа и… — Надин умолкла, пытаясь понять, о чем на самом деле думает Эвиан.
— Багаж можно выгрузить. Заплатим — и все будет сделано. Полагаю, даже в этой глуши можно нанять повозку. Или подождем встречного поезда.
Надин с удрученным видом сидела на сундуках. Совсем недавно она радовалась, что в ее жизни и жизни окружающих произошло и намечается столько перемен, но сейчас мечтала о том, чтобы их существование вновь стало размеренным, как мелькание иглы в женских пальцах.
Под ногами валялись грязные коричневые листья, и каждый порыв холодного ветра срывал и швырял на землю новую охапку: поблекшие, обессиленные, они не противились судьбе. На небо наползли тучи, и стало почти совсем темно, только рельсы слабо поблескивали в тусклом свете станционного фонаря.
Дети испуганно жались друг к другу. Эвиан молчала, и Надин тоже не знала, что сказать, потому что та вдруг сделалась непонятной и далекой.
Арни пошел узнать, нельзя ли им подождать поезда в помещении станции. Когда он вернулся, Надин проговорила так, чтобы больше никто не слышал:
— Все напрасно. Ты ничем не поможешь Кларенсу.
— Я поговорю с шерифом.
— Шериф не отпустит преступника. А если ты признаешься, что он твой друг…
— Пожалуйста, замолчи! — взмолился Арни, и Надин обиженно умолкла.
Они добрались до Шайенна только под утро. Городская окраина выглядела заброшенной, неуютной, мутные стекла окон безрадостно поблескивали в сероватом свете. Все вокруг казалось грязным, обнаженным и неприглядным.
Повозка с вещами медленно, по-черепашьи, громыхала по улице. У города был неприкаянный заспанный вид. Кое-где открывались двери салунов, на улицу выплескивались помои. Тянуло дымком. Позевывающие проститутки в шалях, накинутых на голые плечи, выпроваживали посетителей, пожелавших остаться на всю ночь.
— Надо срочно найти комнату, дети измучились, а мы устали! — нервно произнесла Надин.
— Сейчас я вас устою, а сам пойду по делам, — сказал Арни.
Открыв дверь номера и втащив вещи, он положил ключ на стол и, ни слова не говоря, ушел. Дети тут же улеглись на кровати и заснули. Надин медленно стянула с головы шляпку и провела рукой по растрепавшимся волосам.
