Она попыталась отбросить всякие эмоции, сосредоточиться на его вероломстве, на мыслях о его любовнице. Но чувствовала его прикосновения, ощущала влагу и тепло его губ, сомкнувшихся вокруг ее соска. И, не в силах удержаться, выгнулась вверх. Он покусывал, целовал ее грудь, а руки его нежно обнимали ее.
— Нет, — шептала Байрони, уже не ему, а себе, но волшебные пальцы Брента и его искусный язык продолжали блуждать по ее телу. Вожделение охватило ее. — Нет! — крикнула она снова, надеясь звуком собственного голоса заглушить невероятные ощущения.
Он раздвинул ей ноги, склонился к ней лицом.
— Какая ты белая и мягкая, — восхищался Брент, изучая все изгибы ее тела, и она помимо воли воспламенялась еще больше. — А эти мягкие вьющиеся волосы — сущее наслаждение. — Брент нежно ласкал ее пальцами.
Байрони стонала.
— Я ненавижу тебя! — снова закричала она, не сознавая, что уже сжимает плечи Брента и гладит его волосы.
— Ну конечно, любовь моя. — Он целовал ее бедра, говорил о том, какая она очаровательная, как восхитительно отзывается на его ласки.
Брент намеревался, по крайней мере вначале, наказать ее, подвести к высшей точке наслаждения и оставить наедине с ощущениями. Но не смог — он хотел ее и стремился, чтобы она получила удовольствие.
Она выгнулась ему навстречу, и он накрыл своим ртом ее губы, упиваясь их сладостью и удивительной нежностью. Брент приподнял ее бедра, ощущая пробегавшие по ней судороги наслаждения и слыша ее стоны. Приподнявшись над Байрони, он ворвался в нее. Она закричала, задрожала и обхватила бедрами бока Брента.
«Ты не должен», — твердил себе Брент, боясь, что не сможет в нужный момент вырваться из нее. Но неимоверным усилием воли заставил себя это сделать.
Байрони почувствовала на себе весь вес тела Брента, услышала его неровное дыхание. Ее все еще сотрясала дрожь.
— Ты вышел из меня, — удивленно и разочарованно пробормотала она.
— Да, — еле откликнулся Брент, слабый и разбитый. Ему хотелось сжать ее в объятиях, целовать и ласкать, пока она не уснет на его груди. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и в его ноздри во рвался запах магнолии — аромат Лорел. Брент встал с постели, пристально посмотрел на Байрони.
— Ты получила урок, Байрони. Никогда больше не отвергай меня. Ты только проиграешь. — Но она победила", — подумал он, вспомнив свое неодолимое желание. Брент застыл и прищурил глаза. — И никакого насилия, не правда ли? — лениво протянул ин.
Байрони подняла на него усталые, разочарованные глаза.
— Нет, насилия не было. — Она медленно натянула на себя одеяло и повернулась на бок, спиной к Бренту. Она чувствовала себя опустошенной, отвергнутой. Она свернулась калачиком, подтянув колени к груди и опустив голову.
— Черт возьми, — тихо проговорил Брент.
«Надо уйти от нее, вернуть самообладание». Он быстро оделся, ни разу не взглянув на нее, однако, подойдя к двери, не удержался и оглянулся. Байрони не пошевелилась, но и не плакала.
Брент снова выругался и плотно закрыл за собой дверь спальни.
— Байрони! Что такое? Что это вы до сих пор в постели?
Она с трудом сообразила, что был уже вечер. В спальне было темно. Она сощурилась от света, прорвавшегося из гостиной и высветившего в дверях силуэт Мэгги.
— Послушайте, вы не заболели?
Да, ей нездоровилось, но Сента звать не хотелось.
Она с трудом распрямила одеревеневшее тело и снова медленно опустила голову на подушку. Натянув до подбородка одеяло, Байрони тупо уставилась на Мэгги.
— Нет, — ответила она, — я не заболела, просто устала.
Прищурив глаза, Мэгги вошла в спальню. Она зажгла лампы, остановилась у кровати.
— Вы беременны?
Прямо поставленный вопрос ошеломил Байрони.
Она хмыкнула:
— Беременна? Я? Я еще слишком молода.
— Перестаньте, Байрони! — «Что происходит?» — подумала Мэгги. А вслух спросила:
— Где Брент?
— Брент? Какой Брент? — Она снова хмыкнула, и голос ее на сей раз прозвучал хрипло и резко. — Вы не спрашивали Селест?
— Где ваш халат? — спросила Мэгги, пропустив мимо ушей слова Байрони. — А, вот он. Наденьте-ка.
Не хватало еще простудиться. И причешитесь. Я велю Сизару принести ужин.
Когда Мэгги вернулась в спальню, Байрони все еще лежала в постели, бросив халат поперек одеяла.
Бледное лицо ее окружали спутанные волосы. «Что натворил этот дурень Брент?» — подумала она, не спуская глаз с Байрони.
— Даже если вы и вправду беременны, то прошло еще очень мало времени, чтобы появились какие-то явные признаки. Почему же вы лежите, и в такой темноте?
— Я уже сказала, устала.
— Наверное, крепко поспорили с Брентом?
— Ах, вовсе нет. Он просто решил показать мне, кто здесь хозяин. И доказал. Хозяин он. Больше нет никаких сомнений.
Мэгги услышала, как во входную дверь постучал Сизар.
— Вы должны чего-нибудь поесть, — сказала она и вышла из спальни.
К ее возвращению Байрони была уже в халате.
Мэгги поставила поднос ей на колени. В тарелке лежали аппетитный ростбиф в подливке, картофельное пюре и зеленый горошек. Байрони смотрела на тарелку с таким видом, словно она была полна червей.
— Не хочу, — проговорила она.
— Не выдумывайте. Ешьте.
Мэгги придвинула любимое кресло Брента к кровати и уселась в него, сложив руки на коленях. Она молча смотрела, как жена Брента нехотя стала есть.
— Днем я встретила миссис Сэкстон, — заметила Мэгги, — она спрашивала о вас. Я, разумеется, понятия не имела о том, что вы, как крот, зарылись в постель. Она очень милая леди. Ешьте, Байрони. Что же до мистера Сэкстона, то он внизу, в салуне, и, вероятно, по поручению жены хочет убедиться, что с вами все в порядке. Съешьте еще кусочек. Вот так.
— Где Брент? — спросила теперь уже Байрони.
— Не знаю. Я его не видела.
— Пошел на Клэй-стрит. Там живет Селест.
— Ваш муж, Байрони, последний раз встречался с Селест еще до вашей свадьбы.
Вилка Байрони звонко стукнула по тарелке.
— он был у нее сегодня утром, — возразила она, и ее внезапный саркастический смех перешел в рыдание. — Я выследила его.
— О нет, — прошептала Мэгги. В ее мозгу крутилось несколько возможных сценариев, один другого мрачнее.
— Он ничего там не делал, Мэгги, или, возможно, я пришла слишком рано. Он привел меня обратно, сюда.
— И?
Байрони крепко сжала губы.
Мэгги вздохнула. В общем-то это было не ее дело.
Вероятно, Брент был до крайности разъярен и сорвал зло на своей молодой жене. А что потом? Мэгги принюхалась. В комнате пахло обедом, магнолией, и.., любовью. Значит, этот идиот наказал ее — взял силой и, хлопнув дверью, ушел.
