И вот наступили сумерки, за ними очень быстро последовала ночная тьма. На небе засветилось несколько звезд, и мягко повалил снег, когда Алекс вывел ее из каюты на верхнюю палубу. Она наблюдала, как корабль плавно движется к виднеющейся в темноте пристани и наконец с легким стуком ударился о стенку. Путешествие закончилось.
— Пошли, — крикнул Алекс, подталкивая ее впереди себя к трапу. У Элизабет едва осталось время оглянуться на команду, быстро и сосредоточенно готовящую корабль к стоянке, и на деревянную пристань, на которой она оказалась. Алекс тащил ее за собой мимо других, похожих на тени кораблей, стоящих на якоре; мимо того, что казалось в темноте огромным корабельным доком, мимо мрачных строений. Вдруг из темноты перед ними вынырнула фигура человека, ведущего под уздцы огромного жеребца. Такого коня она еще никогда в жизни не видела, подумала Элизабет, — с лоснящимися боками и косматой, доходящей почти до земли гривой. Жеребец мотал головой, стараясь встать на дыбы, фыркал так, что из его ноздрей вырывались струйки пара.
— Ну вот вы и приехали, мистер Бурк, — прошептал человек сдавленным, хриплым голосом и подошел ближе. — Я взял с собой Лунного, как вы просили. Разрешите мне приветствовать вас дома, сэр.
— Спасибо, Уолтер. Наш багаж на палубе.
Алекс схватил жеребца под уздцы, повернулся к Элизабет, не говоря ни слова, кинул ее на седло и вскочил в него сам. Вороной понесся в ночь.
У Элизабет от этой скачки кружилась голова и сдавливало дыхание. Они неслись по деревянным мостовым, и ветер свистел у нее в ушах. По сторонам возникали и исчезали серебряные силуэты голых, покрытых сосульками деревьев, луна таинственно мерцала на совершенно черном небе. Элизабет снова порадовалась своему теплому плащу, надежно защищающему ее от ледяного ветра, который пробирался даже сквозь шерстяные штаны и рубашку.
— Куда мы едем? — попыталась спросить она Алекса, но тот вместо ответа только слегка усмехнулся и пришпорил Лунного еще сильнее.
Элизабет мысленно посылала ему проклятия, однако была все же благодарна этому человеку, который сидел за ее спиной и защищал от ветра. Волнение и возбуждение ее не оставляли.
Теперь деревянные мостовые уступили место булыжнику. Они скакали по улице, окаймленной высокими, занесенными снегом домами, расположенными в некотором отдалении от дороги. Копыта Лунного громко стучали, и этот звук далеко разносился по пустынной петляющей улице. Вот они на опасной скорости миновали один поворот, проехали мимо чего-то, похожего на церковь с башенкой наверху, окруженную деревьями, и прежде чем Элизабет поняла, снова повернули и оказались на другой вымощенной булыжником улице. В конце этой улицы Алекс остановил коня. Элизабет начала с любопытством оглядываться.
Они стояли перед трехэтажным домом из красного кирпича, украшенным высоким арочным порталом. К нему вела извилистая дорога, живописно окруженная покрытыми снегом деревьями. В доме светилось одно-единственное окно на верхнем этаже.
Как только Алекс слез с коня и помог Элизабет, из темноты вышел человек и взял поводья Лунного. Алекс коротко переговорил с ним, а затем схватил за руку Элизабет и принялся толкать ее впереди себя по мощеной дороге.
— Я сама пойду, черт побери! — прошипела она, пытаясь вырвать у него свою руку.
Но он не обращал на ее протесты никакого внимания и стал стучаться в массивную, покрытую прекрасной резьбой дубовую дверь, которая открылась почти моментально. Элизабет вошла в дом, и дверь за ней с шумом закрылась.
Она оказалась в прихожей, освещенной свечами. Вестибюль был отделан кафелем розового и кремового цвета, высокие стены оклеены розовыми обоями. Наверху стены закруглялись и образовывали нечто похожее на удивительный свод. Одна из дверей прихожей была приоткрыта, и Элизабет заметила элегантную гостиную с камином, в котором весело потрескивали дрова. Но главное внимание Элизабет привлекло не это. Она увидела перед собой молодую девушку, а в двух шагах от нее мужчину.
Девушка была невысокого роста и необыкновенно красивая, из-под ночного чепца ее свисали мягкие завитые пряди каштановых волос. На ней был надет кремовый пеньюар, отделанный розовыми кружевами, который очаровательно контрастировал с блестящими темными волосами и румяными щечками. Пока Элизабет стояла и смотрела, девушка с радостными возгласами бросилась в объятия Алекса, и тот с готовностью протянул ей навстречу руки.
— Что такое, Дженни? Неужели ты так по мне соскучилась? — спросил он, и в голосе его послышались нежность и радостное удивление.
Элизабет чувствовала себя как на иголках, гнев и ревность охватили ее словно огонь. Кто эта женщина? Уж наверняка не его жена! Даже Александр Бурк вряд ли способен на то, чтобы привести ее в дом к своей жене! А может быть, способен? В ее мозгу беспорядочно проносились дикие мысли.
Высокий мужчина выступил вперед, при этом стало видно, что он слегка прихрамывает.
— Добро пожаловать домой, Алекс. Прошу извинить, что прерываю ваши нежности, но мне кажется, в порядке вещей для начала представить нас друг другу. Ты разве не согласен?
— О да. Ты прав, Адам, как всегда. — Алекс высвободился из объятий темноволосой девушки и, повернувшись к Элизабет, подтолкнул ее вперед, к мягкому свету.
— Лиззи, — сказал он с деланной вежливостью, — разреши мне представить тебе мою сестру Дженни и ее мужа, мистера Адама Уоррена. — Его голос звучал с насмешливой торжественностью. После этого он столь же величественно обратился к ним: — Сестра и дорогой брат, разрешите мне представить вам мисс Элизабет Трент из Лондона.
Щеки Элизабет стали пунцовыми, она стояла перед тремя людьми, как загнанный в угол зверь, готовый в любую минуту вступить в схватку. Одетая в грязный плащ, из-под которого выглядывали грубые мужские штаны и ботинки, она представляла собой странное, поразительное и вызывающее зрелище — дикое, прекрасное существо, несмотря на унизительное положение, встречающее свою судьбу с гордым вызовом.
Первым заговорил Адам Уоррен, и его голос звучал очень вежливо и мягко:
— Для нас большое удовольствие видеть вас здесь, мисс Трент. Мы слышали, что вы сопровождали Алекса во время этого длинного путешествия, и теперь для вас приготовлена комната. Надо ли говорить о том, что мы просто в восторге от того, что принимаем вас в нашем доме?
— Да, — подтвердила Дженни, и в ее голосе слышалась искренность. — Мы очень рады вам, но сейчас вы, должно быть, замерзли и умираете от голода. Не желаете ли пройти вместе со мной в вашу комнату, мисс Трент? А Мэри принесет туда же теплое молоко и бисквиты.
