Слезы застлали взор Рут. Она чувствовала, что ее возлюбленный говорит о чем-то большем, чем выражено словами. Но она сдержалась и спрятала лицо у него на плече, чтобы он не заметил, как глубоко потряс ее своим рассказом.
— Как быть с Корой? — спросила она, чтобы переменить тему.
— Подождем известий из Бата, а до того ничего не станем предпринимать, — ответил Джордж. — Она написала матери, что с ней все хорошо, чтобы та не беспокоилась, но она не сможет вернуться в Бат, пока не узнает, чем закончится дело с Чарльзом. Она считает, что ее могут вызвать как свидетеля по этому делу. Вообще она храбрая девушка.
— А ты сказал ей, что случилось с Чарльзом?
— Да.
Рут почувствовала, как напряглись его мышцы, и сочувственно дотронулась до его руки. Он схватил ее кисть и ответил крепким и сильным пожатием.
— Думаю, узнав об этом, она даже успокоилась, — сказал он спустя несколько минут. — Хотя, конечно, это ее явно расстроило. Боюсь, что теперь ее какое-то время будут мучить кошмары.
— А тебе не будут сниться кошмары? — спросила Рут, подумав о том, сколько тяжелых и страшных минут пришлось пережить ему из-за этого дела, особенно из-за смерти Чарльза.
— Еще не знаю, — тихо ответил он, нежно поглаживая ее руку, и вдруг она поняла, что о смерти Чарльза он рассказал ей отнюдь не все. — Тебе пора спать, любовь моя. Надо немного восстановить силы, хотя бы для того, чтобы выйти в сад и послушать черных дроздов.
Рут закрыла глаза, все еще чувствуя легкие прикосновения его пальцев. Не сговариваясь, они решили не говорить пока о том, что занимало обоих. Подумаю об этом днем, решила она про себя. Сейчас она просто была не в силах размышлять на такую непростую тему.
Она видела, как сильно он желает этого, и прекрасно понимала, какое действие произведет на него отказ. Но непростое решение оставалось за ней. И он тоже понял это, когда, вернувшись в спальню — казалось, целая жизнь миновала с того момента, — застал ее на полу, возле постели, безутешно рыдающей.
Но он сказал, что хочет знать только одно — что она в безопасности. И когда Рут услышала его спокойное дыхание рядом с собой, она поняла, как мало о нем знает. Но, чтобы лучше узнать человека, не обязательно выходить за него замуж. Он сможет иногда навещать ее в «Толстом Коте». Возможно, даже будет останавливаться в гостинице. И они прекрасно могут встречаться там, не опасаясь скандала, который неминуемо разразится, заключи они брак.
И он получит… Что? Возможность видеть ее, но не прикасаться к ней? Да для него это будет пыткой, адским мучением, впрочем, как и для нее! Она вздохнула. Его рука, нежно ласкавшая ее до этого, замерла, будто он почувствовал, о чем она думает. Нет, , так терзаться самой и терзать его — это хуже всего, хуже брака, грозящего скандалом, хуже даже самой разлуки. Есть только два пути: быть вместе или навсегда расстаться. Иное невозможно.
Остается одно — расстаться. Ведь она категорически не желает быть его любовницей. Но правда также и то, что семь лет назад она пыталась убедить его, что это единственная форма отношений, которые они могут себе позволить. Семь лет назад… Но не сейчас.
Да, она была его любовницей, но нельзя использовать прошлое в качестве оружия против него. Он должен жить своей привычной жизнью, а ей довольно знать, что она не принесла ему беды.
Да и себе самой… Ведь если у них появятся дети, они не будут иметь право ни на что — ни на имя, ни на наследство, ни на уважение общества. Каждый сможет назвать их ублюдками! Что страшнее для сердца матери? И за что обрекать на муки невинные создания?
Нет, иного решения быть не может — они должны расстаться. Нельзя вовлекать в свои беды чистые души детей. Преступно заставлять их оплачивать своими страданиями, порожденными бесчестьем, краткие минуты собственного счастья.
И все же сейчас она не готова дать ему окончательный ответ. Она даже пыталась заговорить об этом, но смешалась, сознавая, что любое решение, какое ни возьми, невероятно тягостно.
Нет, не сейчас… После, после…
Мысли ее начали путаться, она пребывала между сном и бодрствованием, когда он тихонько встал с кровати. Она понимала, что он сейчас уйдет, и немой крик протеста против непоправимой утраты возник в ней. Но она сумела подавить его, не дать вырваться наружу и не сделала ни одного движения, чтобы удержать Джорджа. Он оделся и покинул спальню прежде, чем в доме проснулись слуги.
Рут проснулась после нескольких часов беспокойного сна. Никто не пришел разбудить ее. Если это следствие особого распоряжения Джорджа, то она ему благодарна. Обнаженная, среди полотняных простынь… А ведь еще никогда в своей жизни она не спала обнаженной.
Повернувшись на другой бок, она испытала несказанное удовольствие от нежного прикосновения тонкого полотна к коже. Да и сами эти простыни еще хранили тепло тела любимого, его особый, хорошо знакомый ей, так возбуждающий ее мужской запах. Ее переполняли чувственные воспоминания об ушедшей ночи, так что даже прикосновение простынь, на которых он лежал, доставляло немалое наслаждение.
Рут не стыдилась своих ощущений. Она вспомнила тонкие, всегда поджатые губы леди Хофбрук, ее вечные нравоучения… Затем вспомнила и самого сэра Эдуарда Хофбрука. Пренебрежительная улыбка скривила ее губы. Да будь она сама женой сэра Эдуарда, то, вероятно, тоже проповедовала бы то, что проповедовала занудная леди Хофбрук.
В ушах все еще звучали некоторые из этих проповедей, особенно выдержки из посланий Святого Павла, касающихся целомудрия. Он не раз повторял, что лучше целомудрие, чем брак, но лучше брак, чем пламя преисподней. Тогда, будучи еще ребенком, она не понимала смысла последнего утверждения. Теперь она все поняла, но не могла с ним согласиться. Мало ли перестрадала ее душа, отбиваясь от нечистых, чувственных демонов плоти! И сейчас она находила естественным, что ее сердце, разум и тело стремятся к любви так же страстно, как прежде они стремились к выживанию.
Разве раньше она искала изнеженности и роскоши, разве избегала тяжкой, ежедневной работы? Разве ей не удалось, работая от зари до зари, превратить загаженный «Толстый Кот» в благопристойную гостиницу? Почему же теперь должна она отказаться от возможности быть счастливой и сделать счастливым человека, которого любит?
Рут лежала и улыбалась, всматриваясь в тяжелые складки бархатного балдахина и не видя их. Наконец она приняла единственное и последнее решение. Она поняла нечто важное о самой себе: главное в ее жизни — любовь и она от нее не откажется ни за какую цену! Но на вопрос, готова ли она стать женой Джорджа, ответа у нее по-прежнему не было. Полчаса спустя Рут сошла вниз, страшно волнуясь, но стараясь выглядеть спокойной и естественной. Вот странная насмешка судьбы: она гораздо меньше волновалась перед заведомо пугающей встречей с Чарльзом, чем сейчас при мысли о неизбежной встрече с дворецким. В первом случае она знала, что на худой конец может выстрелить в него или хотя бы припугнуть. А что делать с высокомерным дворецким, если он обойдется с ней непочтительно? Не стрелять же в него, в самом деле? Один из ливрейных лакеев открыл перед ней дверь в столовую, и она вошла туда, за ранее изобразив на лице легкую любезную улыбку и стараясь выглядеть беззаботной молодой женщиной, столь непринужденной, будто с самого раннего детства привыкла, что слуги угодливо растворяют перед ней двери. Кора томилась за столом в одиночестве. Увидев Рут, она улыбнулась, но тотчас на ее лице появилось участливое сострадание и вопрос. Рут осмотрелась. В столовой, к ее удивлению и радости, не оказалось ни одного лакея.
