Телохранитель уже потерял сознание, и Велвет подумала, что он мертв или скоро умрет от удушья. Моля Бога дать ей сил, она опустила железяку на спину нападающего. Ужасающее ругательство повисло в воздухе. Неподвижное тело мистера Льюдингтона ударилось о землю, а Велвет отпрянула назад, когда незнакомец рванулся к ней.
Она взглянула ему в лицо и поняла, что и она, и охранник найдут свою смерть на этой грязной, кишащей крысами аллее. Но незнакомец сделал два шага по направлению к ней и застыл на месте. Глядя поверх ее головы, он стиснул кулаки, пробормотал какое-то ругательство и со всех ног бросился бежать.
Велвет застыла на месте, все еще сжимая руками ржавую железяку, дрожа от пережитого ужаса. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы узнать эти тяжелые шаги. Узнав их, она повернулась и бросилась на их звук:
— Джейсон!
За ним спешил возница, держа в руках фонарь и пытаясь разогнать им темноту аллеи, но света было довольно только для того, чтобы различить хмурое лицо Джейсона. Он рванулся за напавшим на Велвет человеком, но клубящийся туман поглотил того, словно его никогда и не было.
Возница опустился на колени рядом с телом охранника и услышал его стон.
— С ним все в порядке? — спросил Джейсон у возницы, не отводя взгляда от Велвет.
— Уже приходит в себя, ваша светлость. Отделался парой синяков и царапин. Я помогу ему вернуться в карету, миледи.
Джейсон молчал. Потом все так же молча разжал саднящие пальцы Вельвет и взял ржавый кусок железа. Его взгляд не отрывался от ее лица, глубокие складки перерезали его лоб.
— С тобой все в порядке?
Она кивнула, не в состоянии произнести ни слова: перехватило горло от волнения.
— Скажи мне, ради Бога, ты думала, что делаешь?
Велвет не ответила. Она не могла пошевелить губами.
— Тебя могли убить, черт побери! Как ты могла сотворить такую глупость?
На глаза у нее навернулись слезы. Но говорить она не могла.
— О Боже, герцогиня… — Ладонь Джейсона коснулась ее щеки. Она почувствовала, что пальцы его дрожат от волнения. — Что же мне с тобой делать?
«Обними меня, — хотела сказать она. — Пожалуйста, Джейсон. Я так перепугалась. Просто обними меня».
Но она не произнесла этих слов, понимая, что не должна говорить их. Глубоко вздохнув, он крепко прижал ее к себе.
— Как ты могла быть такой безрассудной? Как ты могла так рисковать собой?
Она шмыгнула носом, пытаясь сдержать слезы:
— Не было времени ждать тебя. Я надеялась, что этот человек что-то знает, и не могла упустить такой случай.
— Ах ты, маленькая глупышка, — сказал он, но в голосе его уже не было жесткости: в нем было беспокойство и что-то еще, что она не могла определить.
Он не выпускал ее из объятий, чувствуя, как ее сердце бьется рядом с его. Затем осторожно отстранил ее, и они рука об руку пошли к его карете.
Открыв дверцу кареты, она помедлила.
— Как я понимаю, дедушка не забыл показать тебе записку?
Его руки легли ей на плечи и сжали так крепко, что она сморщилась от боли.
— А если бы он не сделал этого, Велвет? Или я задержался еще на несколько минут? Ты понимаешь, что могло бы произойти?
Выглянувшая из-за облака луна осветила его лицо. Оно было бледным от волнения.
Он его слов ее тело стало ватным и слабым. Едва держась на ногах от пережитого страха и изнеможения, Велвет оперлась на Джейсона, чтобы не упасть на землю.
Его руки сомкнулись вокруг нее, укутывая в полы накидки. Он внес ее на руках в спокойную темноту кареты, усадил к себе на колени и, обнимая, держал так всю дорогу домой.
Велвет всем телом ощущала, как он борется с еще теплящимися в его душе остатками ярости и страха.
— Думаю, это была ловушка, — наконец произнесла она, нарушая молчание.
Он еще крепче прижал ее к себе.
— И я так думаю. Но пока не пойму, для кого — для тебя или для меня.
Велвет отстранилась от него.
— Это был тот человек, который убил Силию. Он пришел за мной.
Джейсон покачал головой:
— Записка была адресована мне. Думаю, записку отправил мой братец. Видимо, узнал, что я жив, и решил заманить в ловушку.
— Но это именно тот человек, который убил леди Брукхерст. Я совершенно уверена.
— Верно. Без сомнения, это подручный брата, которого он держит для мокрых дел. Скорее всего он хочет убить нас обоих.
Велвет поежилась и уткнулась в мускулистое плечо Джейсона, но даже присутствие лорда Хокинса не внушало ей чувства спокойствия.
День похорон сэра Уоллеса выдался ветреным и холодным, плотные серые тучи нависли над небольшим фамильным кладбищем на холме, возвышавшемся над Стэнтон-Мэнор.
Отпевание было очень скромным, служба прошла в близлежащей приходской церкви, а не в кафедральном соборе Лондона, как этого захотел бы отец Мэри. Но она решила, что отец простил бы ей эту скромность. Она не смогла бы выдержать присутствия тысяч людей из высшего света, которые считали своим долгом присутствовать на этих похоронах, поскольку дочь покойного была теперь женой герцога.
Стоя рядом с могилой и ожидая, когда в нее опустят гроб с телом отца, она думала об Эвери. Он стоял недалеко с приличествующим случаю скорбным выражением лица и с черной траурной повязкой на рукаве. Мэри знала, что он не испытывал никакого сочувствия к умершему и никаких угрызений совести, хотя и был причиной смерти отца — она чувствовала это в глубине своего сердца. Герцог Карлайл убил ее отца. Никаких колебаний, никаких сомнений не допускал этот человек, когда дело шло о том, к чему он стремился.
Мэри страстно желала в этот момент быть сыном отца, а не слабой нерешительной женщиной. Она мечтала о такой смелости, чтобы вонзить нож в лишенное всякой жалости черное сердце Эвери.
Служба подошла к концу, он повернулся и взял ее за руку:
— Пойдем, дорогая.
Его вытянувшееся, деланно скорбное лицо лишь усилило ее отвращение к нему.
— Мы не будем дожидаться всех этих соболезнований, а сразу вернемся в город.
— Я… я предполагала остаться здесь, ваша светлость, по крайней мере еще на какое-то время.
Эвери покачал покрытой напудренным париком головой, мотнув сальными прядями за ушами:
— Не может быть и речи, моя дорогая. Ты возвращаешься со мной. У тебя есть свои обязанности, ведь ты теперь герцогиня. И одна из этих обязанностей — принести мне наследника. Прошло уже достаточно времени с той поры, как мы с тобой обвенчаны.
Мэри едва не потеряла сознание от отвращения.
— Прошу прощения, милорд. Вряд ли я смогу совместить подобные заботы со скорбью по отцу. Я бы предпочла побыть еще какое-то время здесь, пока не уляжется скорбь.
