— Бенито, разберись с этой негодяйкой Долорес, когда она придет. Запри ее в той каморке без окон, я вернусь, решу, что с ней делать… А пока возьми ребенка на руки, что ли! Или пусть Анхела возьмет. Неужели никто не слышит, что ребенок плачет?!
Соня понимала, что Пабло нервничает. Их сборы на ночь глядя на посторонний взгляд выглядят более чем странно.
— Может, лучше нам выехать утром? Пораньше. С рассветом, — проговорил, ни к кому не обращаясь, Жан.
На что Пабло хмуро ответил:
— Чем больше времени вы промедлите с отъездом, тем меньше шансов на спасение останется. Между прочим, у вас у всех. В пяти лье от Барселоны у меня есть маленький домик. Часть наследства тетушки. Я не стал его продавать, потому что прежде в нем жила одна старушка — бывшая тетушкина компаньонка. Недавно она умерла, а у меня все руки не доходили им заняться. Однажды я посылал Бенито со служанкой, чтобы навели в доме порядок, а больше ни разу никто из нас там не был.
Карета удалялась от Барселоны не слишком быстро, но достаточно для того, чтобы вероятность погони уменьшалась с каждым лье.
— От наезженного тракта нам придется сделать небольшой крюк, — проговорил Пабло, — но, думаю, это и к лучшему. Если монахи организуют за вами погоню, авось благодаря этому потеряют ваш след.
— Меня беспокоит только одно: чем кормить Николо?
— Эту ночь пусть пьет козье молоко, а потом, когда утром выедете на тракт, через десяток лье будет деревня под названием Фобен. Там скорее всего и найдется кормилица. Но поскольку ехать вам далеко, лучше потихоньку от кормилиц малыша отучать.
— Он же совсем маленький, — сказала Соня, — а вдруг начнет болеть?
Жан согласно кивнул:
— Может, но разве у нас есть выход?
— Если бы вы захотели его оставить, я бы воспитал его как родного сына, — заговорил Пабло.
Он вопросительно взглянул на Соню, но та отрицательно покачала головой. Что же это получится: при первой же трудности отказаться от приемного сына?!
Вдвоем с Жаном Пабло подогнал к двери дома карету, и в самом деле на вид не слишком приглядную. Но когда Соня открыла дверцы, она увидела, что карета достаточно вместительна, с широкими крепкими сиденьями, на которых по необходимости можно даже спать.
Мари с Анхелой стали носить вещи, которых опять набралось предостаточно.
— Мы прожили в Барселоне всего два месяца, — говорила удивленная Соня. — Прибыли на судне, можно сказать, с пустыми руками, а уезжаем опять с кучей вещей.
— Лишь бы не наоборот, — посмеивался Жан, ставя за сиденье бережно обернутый полотном Сонин портрет кисти Пабло Риччи.
Домик, в котором недавно жила тетушкина приятельница, подошел беглецам как нельзя кстати. Нашлись даже дрова в небольшом сарайчике.
На шум вышла какая‑то женщина в таком же доме поодаль, но Пабло, подойдя, поговорил с ней, и та закрыла дверь. А в крошечном окошке вскоре погас и свет.
— Я сказал соседке, что мои друзья переночуют здесь одну ночь, поскольку на дороге опять пошаливают разбойники. Она утверждает, что это так и есть. Мол, кое‑кто с ними уже столкнулся и утверждает, что это Пройдоха Робер. Он ушел из дома якобы в город искать работу, а больше никто его не видел, потому что он примкнул к шайке лесных братьев и домой не появляется. И вроде родители от него отреклись.
Пабло не только показал им полузаброшенный колодец, но и помог распрячь и напоить лошадь. Принес дрова и сбросил их у очага.
На вопрос Сони, почему Риччи не взял для сопровождения кого‑то из слуг, он ответил:
— Чем меньше свидетелей, тем лучше. — Правда, помедлив, он уточнил: — Я виноват в том, что Лоло совершила ЭТО, я и должен отвечать. Если ко мне придет инквизиция…
Княжна испуганно ахнула, и Пабло постарался ее успокоить:
— Наверняка меня начнут расспрашивать о вас… Я скажу, что Долорес оговорила вас со зла… Побоялась сделать пакость мне, решила побольнее ударить через вас… Не бойтесь, Софи, я отобьюсь… Или откуплюсь… Слишком много богачей жаждут получить мои портреты… В крайнем случае пообещаю расписать один собор — его настоятель уже беседовал со мной на эту тему…
Он так и говорил, ненадолго замолкая после каждой фразы, точно проверяя ее на достоверность.
Затем Пабло постоял у порога, немного помялся и сказал:
— Нужно возвращаться. Розита подтвердит, что я ее провожал, но ночью мне лучше быть дома.
— Конечно, сеньор Пабло, вы и так много для нас сделали, — растроганно проговорила Соня и вдруг поцеловала художника в щеку, и он сделал то же самое, ничуть не удивившись.
Отстранился и посмотрел на нее долгим взглядом, будто запоминая.
— Меньше, чем мог бы. Или больше, чем требовалось, — вздохнул он. — Я доставил вам уйму хлопот, всего лишь посоветовав не ту женщину в кормилицы…
Жан вышел его провожать. Пабло отвязал от кареты, к которой та прежде была привязана, свою верховую лошадь и вскочил в седло.
Соня, не выдержав, все‑таки выбежала на крыльцо.
— Пообещайте мне, Пабло, что напишете, как все прошло, — попросила она. — Укажите на конверте: Дежансон, замок де Баррасов… Я буду волноваться за вас.
— Молитесь за меня! — крикнул тот уже с седла. — Может, ваш православный Бог сильнее нашего и вы не так грешны, как я.
— Плохо придется Риччи, если Долорес будет настаивать на своем, — заметила некоторое время спустя Соня.
— Не будет она ни на чем больше настаивать, — мрачно сказала Мари, без нужды поправляя сверток с Николо.
— Почему ты в этом так уверена?
— Не сможет, — коротко ответила Мари.
— Почему? — строго повторила Соня, всем своим видом давая понять, что служанке не удастся отделаться от нее ничего не значащими фразами.
— Потому что она умерла.
— Умерла? Не придумывай, чего вдруг! Всего пару часов назад она была жива и здорова.
— Ее убили. Ударили прямо в грудь кухонным ножом.
Нож! Уж не тот ли, что совсем недавно разыскивала Анхела? И потом… это исчезновение Мари. Ведь ее довольно долго не было дома. Соня даже вынуждена была соврать, прикрывая свою любимицу, будто бы та пошла к колодцу за водой.
Княжна не подозревала, где задерживается Мари. Да она просто помыслить не могла, что ее любимица… И заранее придумывала ей оправдание.
— Ты считаешь, она заслужила такую смерть?
— Заслужила, — упрямо сказала служанка. — В приюте нам говорили, что нет ничего хуже греха неблагодарности.
— Монахи могут послать за нами погоню. Мы убили их свидетеля.
— А сеньор Пабло говорил, что мы успеем добраться до границы.
Вот еще один момент в жизни Сони. Ее служанка убила кормилицу приемного сына. И Софья рассуждает об этом так спокойно, будто Мари всего лишь… украла кусок хлеба или пнула соседскую кошку. И не кричит, не падает в обморок, не ужасается. Даже попыталась взять на себя часть ее вины, сказав нечаянно: «МЫ убили…»
