На пятый день герцогиня, сама того не подозревая, подтолкнула дочь на необдуманный поступок. Она сообщила Файер, что накануне вечером произошел какой-то забавный случай и среди участников был, конечно, неподражаемый Маккус Броули. На этот раз его заметили в компании маркизы Гласе и ее терьера. По наблюдениям некоторых дам, он зашел слишком далеко. Файер бросила салфетку на стол и выскочила из комнаты. Спустя два часа она уже стояла у дома Маккуса.
Его дворецкий Гоббс сердечно приветствовал леди Файер, но сказал, что мистера Броули нет дома. Она вернулась к себе, разочарованная и опустошенная. Маккус бросил ее, и она не могла назвать ни одной вразумительной причины, которая объясняла бы, почему он это сделал.
Спустя четыре дня Файер набралась мужества и снова поехала к Маккусу. Она не стала церемониться и посылать к нему швейцара, а сразу направилась к парадному входу в дом Броули. Не успела она подойти, как дверь распахнулась. Возможно, Гоббс заметил ее приближение из окна.
– Леди Файер Карлайл, вы сегодня так обворожительны, – учтиво произнес дворецкий.
– Доброго дня, Гоббс. Маккус дома? – спросила она, сожалея о том, что поддалась порыву и не приказала кучеру ехать мимо этого злосчастного дома.
Дворецкий потупился, улыбка исчезла с его лица. Оглянувшись, он снова посмотрел на леди и мрачно доложил:
– К сожалению, хозяина нет. Он сейчас проводит много времени вне дома, уезжая по делам.
Файер вдруг ощутила сухость во рту.
– О да. Я понимаю. Вы оказались настоящим джентльменом, Гоббс. Спасибо.
Она повернулась, чтобы уйти.
– Я знаю, что мистер Броули очень расстроится, узнав, что пропустил ваш приезд, – сказал Гоббс, пытаясь приободрить девушку.
– Нет, Гоббс, не расстроится. Передайте Маку... Нет, скажите мистеру Броули, что я больше не потревожу его.
Дворецкий застыл в дверях, напряженно наблюдая за тем, как экипаж леди Файер отъезжает от их дома.
– Вы слышали, что она сказала? – в голосе дворецкого звучали сердитые нотки, недопустимые в общении с господином, но, похоже, Гоббсу было наплевать.
Маккус вышел из тени на свет, струившийся через открытую дверь, и в его серых глазах отразилась гнетущая тоска.
– Да, я слышал.
Файер презирала Маккуса Броули.
Она не могла найти ответа на один вопрос и постоянно возвращалась к нему. Как можно проявлять любовь и нежность, проводить с ней ночи напролет, боготворить ее тело, а на следующий день вести себя так, как будто они едва знакомы? У Файер нашлось только одно объяснение, но она не желала произносить его вслух. До сегодняшнего вечера.
Маккус использовал ее. Он отнесся к ней как к шлюхе, однако она была так очарована им, что не хотела этого замечать. Файер поднесла ладонь к губам, ощущая приступ тошноты. Его холодный отказ гораздо хуже, чем коварство Стэндиша, подумала она, меряя шагами спальню. О святые Небеса, как она могла влюбиться в этого человека!
Если ей придется перемолвиться с ним хотя бы словом, она не сможет соблюсти все условности и поручиться за себя.
Тихий стук в дверь заставил Файер поднять голову. Ее родители уехали развлекаться. Каждый выбрал себе собственный маршрут. Возможно, это Амели. Она выпроводила горничную из комнаты еще до того, как та подготовила госпожу ко сну.
– Ты можешь идти отдыхать, Амели! – пытаясь скрыть подавленное настроение, крикнула Файер. – Я уже причесалась. – Девушка машинально взяла в руки расческу, как бы подтверждая свои слова.
Не обращая внимания на приказ хозяйки, горничная открыла дверь. Файер оглянулась: на пороге стояла не Амели, а Маккус Броули собственной персоной.
Его присутствие в ее спальне едва не лишило Файер чувств.
– Вы снова подкупили слуг, мистер Броули? Если так будет продолжаться и дальше, моему отцу придется уволить всю челядь.
Файер вспомнила, что на ее щеках предательски блестят слезы, и немедленно смахнула их.
Маккус не выглядел торжествующим. Он лишь развел руками в знак признания поражения.
– Я понял, что ты сердишься на меня. Я и хотел бы оставаться в стороне, но не смог.
Неужели, когда Маккус целовал ее и чувствовал, как она отзывалась на его ласки каждой своей клеточкой, не имело для него никакого значения? Что ж, на этот раз он не станет свидетелем ее слабости!
– Убирайтесь!
Видя, что он не двинулся с места, Файер швырнула в него расческу, целясь мужчине в голову. Однако она была охвачена такой яростью, что промахнулась, и та угодила ему в плечо. Маккус даже не пытался увернуться от удара.
– Дни, которые я провел без тебя, показались мне бесконечно длинными, – признался он. Тени, появившиеся у него под глазами, были неоспоримым доказательством того, что он так же тяжело переживал разлуку, как и она. Он решительно шагнул к ней. – Я часто вижу сон о том, как мы с тобой были в храме.
– Лжец! – закричала Файер и в то же мгновение, закрыв рот рукой, согнулась от боли, которая неожиданно пронзила ее.
Маккус подскочил к девушке, пораженный увиденным. Но когда он прикоснулся к ней, она выпрямилась и залепила ему звонкую пощечину. Файер вложила в нее всю свою ненависть, зная, что, возможно, у нее больше не будет шанса нанести этому волку в овечьей шкуре достойный удар. Он крепко схватил ее за запястья, не позволяя ударить себя снова. Но гнев, охвативший Файер, только удвоил силы. Она извивалась и выкручивалась, пытаясь освободиться из его цепких объятий.
– Черт побери, довольно! – прикрикнул на нее Маккус. Он оттащил Файер к кровати, несмотря на ее яростное сопротивление, и продолжал крепко держать. У нее вдруг мелькнула мысль, что он вознамерился овладеть ею против ее воли. Когда они оказались на постели, Файер стала отчаянно отбиваться, брыкаясь и царапаясь. Но вскоре под тяжестью его тела она вынуждена была затихнуть.
– Прекрати, – резко сказал Маккус. – Я не хочу причинить тебе боли.
– Слишком поздно, – выпалила она. – Ты уже сделал это! И я ненавижу тебя за то, как ты поступил со мной.
Маккус побелел.
– Файер, я думаю, что ты говоришь в порыве гнева. – Ей было отрадно видеть, что ее признание обидело его.
– Ты мошенник, коварный и бессовестный наглец, и я говорю это серьезно. Немедленно слезь с меня! Если ты хочешь утолить свою похоть, тебе придется поискать кого-то посговорчивее. Я больше не намерена быть твоей шлюхой!
В серых глазах Маккуса мелькнул ужас. Он не верил своим ушам. Потрясенный словами Файер, он вдруг разжал объятия и отпустил ее: хочешь свободы – получай.
Отвернувшись к окну, Маккус задумчиво произнес:
– Ты не шлюха, и я никогда не считал тебя доступной, Файер. Те часы, которые мы провели вместе, я воспринимал как дар судьбы. – Его голос дрогнул, и она поняла, что он говорит правду.
