Роуз нахмурилась:
– Что это вы имеете в виду?
– Человек, переживший в жизни трагедию, становится другим. Сначала он был человеком до трагедии, а потом он стал человеком после трагедии. Мой отец часто повторял, что в жизни можно опереться лишь на тех людей, которые столкнулись с несчастьем лицом к лицу. Только они понимают жизнь по-настоящему.
– Ваш отец был мудрым человеком.
– Мой отец был сапожником, одержимым идеей добраться до самого верха социальной лестницы. – Этан ткнул себя указательным пальцем в грудь. – Я же смотрю на такие вещи философски.
– И что же это за философия? Философия игрока?
Он пожал плечами:
– Называйте это как хотите. Я все принимаю.
Роуз покосилась на своего собеседника:
– Надеюсь, вы уже успели протрезветь.
– Господи, да я и не был пьян! – Он помолчал. – Вы очень милая девушка. И вы мне нравитесь. – Этан обхватил ее за плечи. Роуз позволила ему это сделать. Этан Деймонт был неплохим парнем, хотя и немного сумасшедшим, и этим объятием он хотел выразить свое дружеское к ней расположение.
– Когда вы вернетесь домой, вам надо будет как следует помыться, – сказала она, – сжечь этот ужасный жилет и сбрить усы.
– Усы? Они вам не нравятся? Но они мне нужны, когда я играю. Я, бывает, кручу кончики усов, иногда дергаю их вверх или вниз, и играющие против меня отвлекаются на мои уловки. Им кажется, что они могут раскусить мои настоящие чувства, и это уводит их совсем в другом направлении. Усы, так сказать, мое стратегическое оружие. Я ни под каким видом не собираюсь с ними расставаться.
– Вам надо посмотреть на это с другой точки зрения. Если у вас не будет усов, то ваши противники подумают, что у вас появился какой-то новый способ выражать свои мысли, и это даст им пищу для размышления на долгие часы.
Он засмеялся, и его брови удивленно поползли вверх.
– А вы не играете ли, случаем, в азартные игры, моя милая Роуз? – Этан снова обнял ее за плечи. Роуз улыбнулась и стряхнула с себя его руку.
– Я не ваша милая, мистер Деймонт. И я не играю в азартные игры. По крайней мере в карты точно.
Деймонт отстранился от Роуз и озадаченно посмотрел на нее:
– Вот как, значит, милая деточка? Если вы отказываетесь от моих ухаживаний, потому что сделали ставку на Коллиза Тремейна, то это очень даже напрасно. Он не того полета птица, чтобы связываться с такими, как вы, милочка. Полагаю, вы догадываетесь об этом.
Ее губы дрогнули.
– Мистер Деймонт, даже вы птица не того полета для меня. Можете не волноваться, я не стану трогать Коллиза.
Этан изучающе посмотрел на нее:
– Вопрос не в том, будете ли вы трогать его или нет. Сдается мне, что он уже тронул вас…
Роуз ничего на это не ответила. В тоннеле воцарилась тишина, нарушавшаяся только звуками работающего пресса.
Луи Уодсуорт ничем не напоминает разгневанную жертву ограбления, подумал Коллиз. Он, скорее, походит на немного уставшего драматического актера, играющего роль в собственной пьесе.
Его черный костюм и вообще вся эта разыгрываемая в подвале сцена казались чем-то неестественным. И дело было не просто в налете театральности, в происходящем ощущалось что-то болезненное, извращенное, не поддающееся пониманию. Интересно, с какой целью Луи ведет себя подобным образом?
Пока Луи расхаживал по подвалу из угла в угол, пленники внимательно следили за ним глазами. Его личный охранник немой горой стоял у двери. Время от времени воздух разрезал резкий удар хлыста, который Луи держал в руке. Металлические набойки на его каблуках пронзительно звенели при каждом шаге. Коллизу вдруг снова захотелось смеяться.
Но если Луи хотел насмешить их, превратить все в фарс… Коллиз был профессионалом в своем деле, настоящим специалистом по части психологических игр. Луи разыгрывал эту сцену, чтобы скрыть свое отчаяние. Они не должны были увидеть его истинных чувств.
Так почему же Луи в отчаянии? Что у него на уме?
По всей видимости, он просто сумасшедший, решил про себя Коллиз. Это несомненно. Но что, кроме этого?
Луи вдруг остановился и заглянул Георгу в лицо. Поморщился. Коллиз почувствовал, что его терпение подходит к концу.
– Луи, я очень устал, и мне нужно в туалет. Нельзя ли немного побыстрее?
Луи быстро повернулся к Коллизу, положил свой хлыст на плечо, словно это было ружье.
– Ах, неужели? Прошу прощения. Надеюсь, я не слишком утомил вас? – Он перебросил хлыст на другое плечо, обе его руки судорожно впились в набалдашник на конце хлыста. – Что ж, пожалуй, пришло время взбодриться. Думаю, вы не станете возражать против этого. Ведь нет?
Коллиз устало произнес:
– Луи, даже ты понимаешь, что все это глупый фарс. Почему бы тебе не рассказать нам о причинах, побудивших тебя совершить предательство? Мы жаждем об этом услышать.
Брови Луи поползли вверх, он не ожидал столь открытого вызова. Впрочем, он ничуть не испугался. Казалось, что это его даже забавляло.
– Предательства? Какого еще предательства? Как вы смеете, сэр! Это со мной обошлись, мягко говоря, дурно. В мой дом влезли воры и ограбили меня. Меня, честного промышленника, служившего своей стране верой и правдой! – Чтобы усилить эффект от сказанных им слов, Луи театрально развел руки в стороны. В одной руке он по-прежнему сжимал хлыст.
– Увлекательное представление, – сухо проговорил Коллиз. – Как бы мне не расплакаться.
Луи пожал плечами:
– Что ж, издевайтесь, шутите, но скоро вам будет не до шуток. – Он печально покачал головой. – Мне придется застрелить сегодня двух жалких воришек в масках, которые посмели забраться в мой дом и устроить там погром. И один из этих воришек мой новый знакомый, мистер Тремейн. Ах, какая жалость! Но мистер Тремейн пришел ко мне не один, он привел с собой еще и сообщника.
Коллиз вздохнул:
– Одни шаблоны. Надо больше импровизировать.
Неожиданно Луи изменился в лице, в его глазах промелькнуло что-то темное. Он шагнул к Коллизу и поддел своим хлыстом его подбородок.
– Вы можете упустить удачу, если будете ерничать, мистер Тремейн. Что вы делали в моем кабинете? – Его глаза сузились. – Кто послал вас?
Разбитые и распухшие губы Коллиза сложились в ухмылку.
– «Компания по производству стрелкового оружия».
Луи заморгал.
– Конкуренты? – Его глаза превратились в две подозрительные щелки. Со стороны могло показаться, что он думает. Но на самом деле, и это было понятно Коллизу и Георгу, Луи не поверил в сказку о конкурентах. Он, разумеется, не мог забыть о том, что его отец совершил предательство и поплатился за это жизнью. А в аресте Эдварда Уодсуорта не самую последнюю роль сыграл лорд Этеридж. Все это самым естественным, образом наводило Луи на мысль, что за спиной Коллиза и его сообщника стояли куда более авторитетные фигуры, чем владельцы какой-то там компании, которая и так была давно задавлена империей Уодсуорта. Коллиз, разумеется, уже никак не мог скрыть свое родство с Далтоном, чьи связи с лордом Ливерпулом были общеизвестны. Черт возьми, выругался про себя Коллиз, получается, Луи разоблачил его в первый же вечер, когда они только познакомились в «Клубе». И так как он действовал исходя из неверной информации, предоставленной ему Роуз, у него не было возможности разыграть из себя лишившегося иллюзий наследника, которому его слишком молодой и пышущий здоровьем дядюшка не оставлял ни малейшего шанса на получение наследства. Это, конечно, могло сработать. Проблема заключалась в том, что теперь прибегать к подобной уловке было уже поздно.
