Но юноша заверил ее, что это далеко не так, что лишь на какое-то короткое время она ощутит себя потерянной. Жерар разработал коварный план и воображал, что, когда он расскажет все своей обожаемой Эмили, она сразу поймет, что разрыв ее помолвки с Ротерхэмом сослужит ей хорошую службу.
— Если бы вы не были помолвлены, моя дорогая, ваша мама все равно продолжала бы строить планы замужества с человеком богатым, влиятельным, и уж, конечно, она вряд ли думала о партии со мной. Но если вы заявите, что рвете с Ротерхэмом и совершенно бесполезно настаивать на вашей свадьбе, в следующий сезон мать оставит вас в Глостершире, а вывозить в свет станет Анну.
— Анну? — воскликнула Эмили с возмущением. — Ей будет только шестнадцать, и я не смогу этого вынести!
— Да, да, только послушайте дальше! — взмолился Жерар, горя от нетерпения. — Я стану совершеннолетним в ноябре 1817 года — меньше чем через год. Тогда Ротерхэм будет вынужден передать мне мою часть состояния, и я стану получать по триста фунтов в год, а это означает независимость, в конце концов. Я не уверен, обязан ли будет платить Ротерхэм мне эти деньги сейчас, если я брошу учебу в Кембридже, потому что мой отец оставил все мне, хотя кузен Ротерхэм в качестве опекуна, пока я не достигну двадцати одного года, обеспечивает мое обучение и проживание. Ротерхэм предпочитает оплачивать все сам, а деньги мне дает лишь на текущие расходы. Я мучаюсь от этого и чувствовал бы себя лучше, если бы платил за все сам, потому что больше всего на свете мне не нравится находиться от него в зависимости! Я думаю, что он и в Итон меня послал, чтобы я находился под его постоянным контролем. Однако не станем теперь об этом говорить. Он хочет, чтобы я завершил курс в Кембридже и, знаете, думаю, что именно так и стоит поступить, потому что меня привлекает политическая карьера, а ученая степень станет мне в этом большим подспорьем. Один из моих близких друзей связан с лордом Ливерпулем и готов мне услужить. Поэтому вы видите, у меня отличные перспективы, и это помимо моих увлечений поэзией. Ротерхэм, может быть, полагает, что сочинение стихов не доходное дело, но вспомните, например, о лорде Байроне! Ведь он, вероятно, заработал массу денег, Эмили, ну а если ему это удалось, так, может быть, повезет и мне?
Эмили, слегка озадаченная его пылким красноречием, потупив глаза, молчала.
— Нет, мы все же поглядим! — продолжал Жерар. — Я не рассчитываю на скорый успех своих стихов, потому что общественный вкус весьма дурного свойства. Но нам не стоит беспокоиться об этом пока! В первую очередь вы должны отказаться от этой помолвки, это точно! Я вернусь в Кембридж и закончу третий курс и сразу же по возвращении (а это произойдет следующим летом в июне) я пытаюсь добиться того, чтобы меня представили Ливерпулю — в этом я не предвижу особых затруднений! Я хочу обеспечить себе успешную карьеру. Ну а в ноябре, когда стану совершеннолетним, а ваша мама уже отчается найти вам достойного мужа, я вновь сделаю вам предложение, а она окажется лишь благодарной! Что вы об этом думаете, дорогая моя?
Эмили ничего ему не сказала. У нее было очень мягкое сердце, и стойкости не хватало, поэтому она не решилась сразу ответить ему. Эмили не сомневалась в отношении своих чувств к нему — они не изменились с весны; однако Эмили не могла признаться, что, хотя он ей нравится, выйти замуж за него она никак не может. Девушка искала спасения в каких-то отговорках, твердила о дочернем долге, вспомнила, что леди Серена называла ее гусыней, узнав о ее страхе перед Ротерхэмом.
— Леди Серена! — воскликнул Жерар. — Бога ради, причем тут она? Мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос.
— Дело в том, что Серена живет в Лаура-плейс с леди Спенборо, — сказала Эмили с сомнением в голосе. — Вы думаете, что стоит с ней поговорить? Она может счесть это за дерзость. Кроме того, леди Серена сама сказала, что расторгла помолвку с Ротерхэмом, потому что они не подходят друг другу. Они так часто ссорились, что она была просто измотана, но не думаю, что она его боялась. Она ничего не боится!
— Леди Серена в Бате? — сказал Жерар, и в голосе его зазвучало значительно меньше энтузиазма. — Боже, лучше бы этого не было!
— Вам она не нравится? — спросила Эмили.
— Я ее хорошо знаю, но не хотел бы, чтобы она сказала Ротерхэму о моем пребывании здесь. Знаете, как бы она о нем ни отзывалась, но они по-прежнему в приятельских отношениях. К тому же эта леди несколько странна и необъяснима. Как бы там ни было, Эмили, разве мы обязаны сообщать ей о наших с вами отношениях?
— О нет! — произнесла она, довольная тем, что в состоянии связно ответить на последний вопрос.
— Если бы у меня был шанс встретить ее, я бы объяснил, что приехал в Бат, чтобы увидеть своего друга. Проблема, однако, заключается в том, что кузен Ротерхэм запретил мне сюда приезжать, так что…
— Он запретил вам? — воскликнула Эмили с новой тревогой. — Вы ведь не виделись с ним, правда?
— Да нет же, я видел его! — ответил Жерар, немного выпячивая грудь. — Когда леди Лэйлхэм отказалась открыть место вашего пребывания…
Она прервала его с легким вскриком:
— Вы были в Черрифилд-плейс? Жерар, как вы могли? Что же мне теперь делать? Если бы мама знала…
— Что делать, помочь нечем, — сказал он грустно. — Как еще мог я вас найти? А если немедленно покину Бат, если только мы решим, что именно нам обоим делать, думаю, она вообще ничего не узнает о моем визите. Ну а если она выразит вам свое неудовольствие, то думаю, стоит сказать ей, что вы не станете слушать обо мне ничего плохого, и тогда все станет на свои места.
— Но лорд Ротерхэм знает, что вы здесь? — спросила Эмили с волнением.
— Видите ли, я сказал ему, что мне нужно будет приехать сюда, но — десять к одному! — он не поверил, что я осмелюсь его ослушаться. Он настолько самоуверен… но думаю, я уже доказал ему, что заставить меня что-либо делать против моей воли трудно. Хотя не хотел бы я, чтобы он увидел меня здесь, — сказал Жерар совершенно искренне. — Я не боюсь, конечно, но мне не хотелось бы предстать перед ним прямо сейчас: дело в том, что возможный скандал все бы испортил, — добавил он, сделав небольшую паузу.
Эмили, прижав руки к щекам, сидела с каким-то рассеянным видом и уже не обращала на него внимания:
— Небеса, что же мне делать? О, Жерар, как вы могли?
— Я уже сказал, что вы должны делать, — сказал он. — Надо только проявить решимость и сказать ему, что отказываетесь продолжать ваши отношения. Вероятно, поначалу это будет неприятно. Но, осмелюсь сказать, что нет таких средств, которые заставили бы вашу маму или Ротерхэма вынудить вас уступить, помните? Конечно, лучше не говорить, что вы обручены со мной. Самое ужасное, я еще не достиг совершеннолетия. Если бы только я был совершеннолетним, Ротерхэм не имел бы надо мной никакой власти, и я остался бы рядом с вами и сделал все, чтобы оградить вас от оскорблений и угроз! Но нужно потерпеть совсем немного, дорогая, а потом мы поженимся!
