— Я не надену это. — Мадлен сильно покраснела. — Я не уверена, что это… платье прикроет все, что нужно прикрывать.
Элли села напротив нее. Она повернула лист бумаги и еще раз посмотрела на рисунок.
— Однажды я надевала нечто подобное. Леди Солфорд сгорела бы со стыда в таком наряде, но такое платье и не предназначено для леди.
Она дерзко улыбнулась. Мадлен не могла не улыбнуться в ответ.
— Это действительно необходимо?
— Моя дорогая, учитывая талант и известность Маргариты, все внимание будет приковано к вам. Мы должны заставить их смотреть на ваше тело, а не на лицо.
Мадлен снова посмотрела на эскиз. На картинке был изображен костюм из белого муслина, но ни одна дебютантка не посмела бы надеть нечто подобное. Это было платье с глубоким декольте, скрепленное на плечах на манер греческой туники. Вырез был таким глубоким, что Мадлен всерьез опасалась, что грудь может выпасть из лифа, если она поклонится кому-нибудь из гостей. Ткань плотно облегала фигуру, и, глядя на рисунок, можно было подумать, что на модели мокрая женская сорочка, под которой больше ничего нет.
— Я умру от стыда, — сказала Мадлен. — И я не люблю греков. Можно мне надеть мой костюм Гамлета?
— Разве вы не поняли, костюм какого персонажа я вам предлагаю? — спросила Элли.
Мадлен покачала головой. Элли достала из ридикюля огрызок карандаша. Модель была без головы, и Элли быстрыми штрихами дорисовала голову и лицо, затем волосы — высокую прическу, украшенную диадемой из ягод, возможно, из зерен граната. На запястья модели она добавила браслет из цветков мака. Сноп пшеницы в руках модели завершил образ. Мадлен знала, кого изобразила Элли, прежде чем та закончила рисовать, но она была настолько поражена искусностью рисунка, что не посмела остановить ее. Когда Элли наконец поднял голову, Мадлен с улыбкой ответила:
— Персефона.
— Да, богиня плодородия и подземного царства. Фергюсон может одеться, как Аид. Чудесная мысль, не так ли?
— Фергюсон не согласится прийти на бал-маскарад в одной простыне, обернутой вокруг торса, — предупредила Мадлен.
— Жаль, было бы презабавное зрелище! — рассмеялась Элли. — Но он может надеть темный сюртук и плащ. А вместо шляпы — золотую корону. Этого будет достаточно.
— В обществе подумают, что мы смеемся над всеми.
— Так и есть, — улыбка на лице Элли была почти злой. — Но за смелость они полюбят вас еще сильнее. Ели бы вы знали, сколько мужчин подходило ко мне с просьбой пригласить вас в салон и как они проклинали Фергюсона, когда им стало известно о вашем романе, то перестали бы волноваться. Они будут падать ниц у ваших ног, особенно если вы появитесь в этом платье.
— Это вы нарисовали эскиз?
Элли кивнула.
— Я не умею шить, но моя портниха творит чудеса. Она к обеду переделает для вас мой старый наряд. К тому же она в долгу перед мной, поэтому вы сможете смело отправиться к ней на финальную примерку, она никому ничего не скажет.
Мадлен стало интересно, почему вокруг Элли было так много людей, которым она безоговорочно доверяла. Но, решив, что это не ее ума дело, не стала задавать этот вопрос. Вместо этого она сказала:
— Вы великолепно рисуете.
— Мне нравится заниматься живописью, но я давным-давно не брала в руки кисть. Вечеринки отнимают все свободное время, знаете ли.
Ее беззаботный тон показался Мадлен наигранным.
— Эмили, мисс Пруденс Этчингем и я собираемся раз в неделю и обсуждаем наши художественные и научные пристрастия. Если на то будет ваше желание, мы были бы рады видеть вас в нашей маленькой компании.
Мадлен говорила импульсивно, надеясь, что ее приглашение будет правильно понято, но в конце ее голос предательски дрогнул. Взгляд Элли был таким же холодным и отстраненным, как и в тот вечер, когда Фергюсон впервые привел Мадлен в дом сестры. Элли словно вспомнила о чем-то неприятном, о том, что отчаянно хотела забыть.
— Простите, — пролепетала Мадлен. — Я не думала…
Глаза Элли немного подобрели.
— Не извиняйтесь. Сейчас у меня нет настроения рисовать. Этот набросок был занятным упражнением, но я не думаю, что смогу стать полезным членом вашего клуба.
Элли аккуратно сложила рисунок и спрятала его в сумочку. Ее четкие движения и упрямый взгляд говорили о том, что пока Мадлен закрыт путь к сердцу этой женщины. Мадлен почувствовала себя так, словно ее выставили в метель из дома и захлопнули за ней дверь. Но она не собиралась сдаваться. Элли так много сделала для нее, и она хотела отблагодарить ее за доброту.
— Пожалуйста, не спешите с отказом. Даже если вы не хотите рисовать для нас, вы могли бы поучаствовать в наших дискуссиях. Мы встречаемся здесь каждую пятницу в два часа.
Мадлен немного лукавила. С тех пор, как Эмили предала ее, она игнорировала эти встречи. Но, если Элли согласится прийти, Мадлен тоже появится там, несмотря на нежелание видеться с кузиной.
— Хорошо. Я обещаю подумать над вашим предложением, — сказала Элли. Затем она встала и расправила платье. Как всегда, рядом с Элли Мадлен чувствовала себя простушкой: бледно-желтое платье, в которое она переоделась после ухода Фергюсона, не шло ни в какое сравнение с ярким нарядом маркизы Фолкстон.
И все же броская красота Элли была хрупкой. Мадлен понимала это и не могла не беспокоиться о ней. Рыжеволосая, с нежной кожей, Элли казалась пламенеющей, но это был огонь, который никак не мог разгореться во всю силу.
— Вы так много сделали для меня! Спасибо. — Мадлен поцеловала ее в щеку.
Она никогда не сможет вернуть этот долг и сделает все, что в ее силах, чтобы помочь Элли залечить все тайные раны, которые она маскирует беззаботностью.
— Без вас я бы пропала. У меня не хватит слов, чтобы выразить, как я признательна вам.
— Похоже, вы спасены. Но это значит, что мы не сможем видеться. Едва ли я могу надеяться на то, что герцогиня снизойдет до общения с падшей женщиной.
— Но вы не падшая женщина!
Элли усмехнулась.
— Нет. Однако же вряд ли получу приглашение в «Олмак», но я не переживаю из-за этого, поскольку у меня нет ни малейшего желания посещать этот клуб. Я старалась заработать ровно столько дурной репутации, чтобы папа, наконец, оставил меня в покое. Я хотела поступить так, как Фергюсон. А сейчас я действительно рада, что ваша хитрость сработает. Вы сможете жить счастливо. Разумеется, в обществе всегда найдутся сплетники и недоброжелатели, но вы не повторите моей участи.
— Если бы у вас появился второй шанс, вы бы избрали другой путь?
— У вдовства свои правила, — невесело улыбнулась Элли. — Но если бы с самого начала я пошла против отца и вышла замуж за мужчину, которого любила, то стала бы маркизой Фолкстон в тот же день, когда умер мужчина, за которого отец насильно выдал меня замуж. Забавно, не так ли?
