– У меня много недостатков, но употребление мака в них не входит. Вы хотели бы что–нибудь выпить?
Она сняла перчатки и сложила руки на коленях.
– Да, спасибо.
– Боюсь, что все, что у меня есть, это скотч. Если хотите, я могу разбудить кого–нибудь из слуг, и вам принесут шерри.
– Нет! – Она смягчила свой испуганный протест дрожащей улыбкой. – Я совсем не хочу их беспокоить. Скотч отлично подойдет.
Габриэль налил их обоим скотча. Он внимательно смотрел на ее лицо, когда она сделала первый глоток. У нее на глазах выступили слезы, она с трудом сдержалась, чтобы не закашляться. Как он и подозревал, скорее всего, она в первый раз в жизни пила такой крепкий напиток как скотч. Он думал, что она вежливо отставит стакан в сторону, но она снова поднесла его к губам и одним глотком осушила весь остававшийся там скотч.
Его глаза широко раскрылись. Что бы она ни собиралась ему сказать, кажется, эти слова требовали принять хорошую дозу для храбрости.
– Вам налить еще стакан или просто принести бутылку?
Она отмахнулась от его предложения. От ликера у нее на щеках выступил румянец, а в глазах сверкнули опасные искорки.
– Нет, спасибо. Думаю, что мне достаточно.
Габриэль опустился на одну из сторон широкого дивана, уперся локтями в колени и поболтал скотч в своем стакане. Он был не в настроении обмениваться шутками и вести светскую беседу.
После нескольких неловких минут Сесиль выпалила:
– Я знаю, что вы можете счесть, что мой визит немного нарушает традиции, но я должна была увидеть вас до вашего завтрашнего отъезда.
– А к чему такая внезапная срочность? Вы имели возможность увидеться со мной весь прошлый год, просто заехав в Ферчайлд–Парк.
Опустив глаза, она завертела в руках перчатки.
– Я не была уверена, что меня примут. И я не стала бы вас винить, даже если бы вы спустили на меня собак.
– Не смешите. Гораздо более эффективно было бы приказать моему егерю вас застрелить.
Она покосилась в него, словно пытаясь понять, шутит он, или нет. Габриэль даже не моргнул глазом.
Она глубоко вздохнула.
– Я приехала сюда сегодня, чтобы сообщить, что я хочу принять ваше предложение.
– Простите? – он подался вперед, думая, что, должно быть, ослышался.
– Однажды вы просили меня стать вашей женой. – Она поднялась, открыто встречая его пристальный взгляд. – Я хотела вернуться к этому предложению.
С минуту он недоверчиво смотрел на нее, а потом рассмеялся. Смех сотрясал его настолько, что он встал и в изнеможении прислонился к каминной полке, чтобы отдышаться. Он так не смеялся с тех пор, как из его жизни исчезла Саманта.
– Вам придется простить меня, мисс Марч, – выговорил он, вытирая глаза. – Я уже забыл, какой у вас острый язычок.
Она поднялась, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Я не шутила.
Ее слова разом отрезвили Габриэля. Он поставил свой скотч на каминную полку.
– Ну, что ж, тогда жаль, что не шутили, потому что я считал, что совершенно ясно дал вам понять, что у вас больше нет никаких прав на мое сердце.
– Я думаю, ваши точные слова были «Я даже не знал, что такое любовь, пока я не встретил – и потерял – мою Саманту».
Он сузил глаза, опасно близко подходя к тому, чтобы возненавидеть ее.
Она шагала назад и вперед по комнате, подметая восточный ковер краем плаща.
– Ничто не мешает нам пожениться сегодня ночью. Мы можем сбежать в Грента–Грин, как вы когда–то просили меня.
Габриэль повернулся к ней спиной и перевел взгляд на танцующие языки пламени в очаге, он больше не мог выносить ее прекрасное и вероломное лицо.
Цветочный аромат ее духов окутывал его, это был тот же богатый запах гардении, которой пахли ее письма, которые он носил под сердцем все эти долгие и одинокие месяцы в море. Он почувствовал, как ее рука задела рукав его мундира.
– Раньше вы хотели меня, – тихо сказала она. – Вы будете отрицать, что все еще хотите?
Он резко развернулся к ней лицом.
– О да, я все еще хочу вас. Но только не в качестве своей жены.
Она отшатнулась, но он пошел на нее, заставляя мелкими шажками пятиться в центр комнаты.
– Боюсь, что я больше уже не подыскиваю себе жену, больше не нахожусь на рынке, так сказать, мисс Марч, но я был бы совсем не против сделать вас своей любовницей. Я мог бы устроить вас в какой–нибудь симпатичной квартирке неподалеку и получать удовольствие в вашей постели всякий раз, когда мое судно будет возвращаться в порт. – Габриэль знал, что ведет себя как подонок, но уже просто не мог остановиться. Вся горечь, которую он носил в сердце со времени Трафальгара, выплеснулась единым едким потоком. – Вам не придется волноваться о материальном положении. Я могу быть очень щедрым, особенно, если меня будут хорошо удовлетворять. И вам даже не придется чувствовать себя виноватой, принимая мою щедрость. Могу вас заверить, что вы заработаете каждую свою экстравагантную безделушку, каждые бриллиантовые сережки, и каждое рубиновое ожерелье – либо в положении на спине, – он перевел взгляд на ее дрожащие губы, – либо в положении на коленях.
Габриэль подался вперед, ожидая, что она даст ему пощечину и с криком побежит к двери.
Но вместо этого она подняла руку и потянула за завязки плаща у себя на горле, позволяя ему соскользнуть с плеч на пол.
«Моя дорогая Сесиль,
Я не буду удовлетворен, пока Вы не окажетесь в моих объятиях навсегда…»
* * *
При свете камина Сесиль стояла перед ним в одной шелковой сорочке, чулках на подвязках и туфлях персикового цвета, ленты от которых обхватывали ее тонкие лодыжки, и выглядела чистым вызовом.
Она была совершенной, превосходя все, что могло предложить ему воображение – округлые бедра, тонкая талия, высокая грудь. Тонкую сорочку, вероятно, ткали бабочки, настолько прозрачной была ткань. От дразнящих затемнений там, где просвечивали ее соски и соединялись ее бедра, у него пересохло рту, а тело напряглось.
Он медленно обошел вокруг нее, наслаждаясь изящностью ее икр, пышной округлостью ее задней части.
Когда он, пройдя полный круг, снова оказался к ней лицом, их взгляды встретились.
– Ваши туфли очень милы, но должен сказать, что в вашем приданом невесты кое–чего недостает.
– Недостает для приданого невесты, возможно, – парировала она, выглядя, несмотря на недостаток одежды, дерзкой, словно юная королева, – но не для приданого любовницы.
Габриэль потряс головой, пытаясь осмыслить новый и такой ошеломляющий поворот. Он не ожидал, что она раскроет его блеф, особенно таким драматическим способом.
