— Ты ведь знал Жофрея. Он хотел во что бы то ни стало узнать, что за тайны скрываются там внизу. Если бы я не пошел с ним, он бы пошел один.
— О Боже, — Ваден покачал головой. — Мне следовало бы догадаться. Неужели ты никогда не поймешь, что не сможешь защитить целый мир? Тебе надо было предоставить Жофрею рисковать одному.
— Он был моим другом, — просто сказал Вэр. — Моим братом.
— Так же, как и я. Жизнь слишком дорогая цена для дружбы. Мы оба, каждый по-своему, подготовили твою смерть.
— Но я пока жив. — Он вновь посмотрел на огонь. — Не будем говорить о Храме. Я пришел не поэтому.
— Женщина? Ты действительно думаешь, что Кемал может защитить ее от меня?
— Нет, именно поэтому я здесь. — И он, запинаясь, продолжил: — Я хочу просить тебя оставить ей жизнь. Она не представляет угрозы. Она ничего не знает.
Ваден промолчал.
Голос Вэра внезапно стал хриплым от напряжения.
— Христос свидетель, я не сказал ей ничего. Оставь ей жизнь.
— Ты очень заботишься о ней.
Ваден слишком хорошо понимал его, и Вэр не мог отрицать очевидное.
— Женщина не должна умереть только потому, что какой-то мужчина… привязан к ней. Это не правильно.
— Но ты слишком дорожишь ею и можешь солгать ради нее. Ты бы сделал это, Вэр?
— Нет. — Но, ответив так, Вэр вдруг осознал, что это неправда. — Да, я бы солгал. Что значит немного лжи по сравнению с ее жизнью? — Он поднял взгляд на Вадена. — Но ты всегда говорил, что во мне нет хитрости, и ты можешь читать по моему лицу без всякого труда. Как по-твоему, я лгу сейчас?
Ваден внимательно посмотрел на него, затем медленно покачал головой.
— Нет, разве что ты изменился больше, чем я могу представить. — Он пожал плечами. — Великий Магистр де Райдфорт сказал бы, что риск слишком велик.
Вэр напрягся.
— Ты говорил ему о ней?
— Пока еще нет, — сказал Ваден. — В этом нет необходимости. Зачем мне тревожить их, когда они заняты попытками вновь захватить Акру? — Он пожал плечами. — Хотя я и не думаю, что в этом есть смысл. Де Райдфорт — тупица, если полагает, что мы сможем победить огромную армию Саладина.
Вэру было не до Акры.
— Нет необходимости говорить ему вообще. Она к этому не причастна.
— Она связана с тобой, а это значит, она непосредственно вовлечена во все это, как и все мы. Тебе следовало быть более осторожным.
В тоне Вадена звучало неподдельное сожаление, и у Вэра шевельнулась слабая надежда.
— Значит, это моя вина. Оставь ее в покое.
Ваден покачал головой.
— Ты ведь знаешь, это невозможно.
— Я не знаю этого. — Вэр попытался подавить гнев в голосе. — Очень хорошо, тогда просто обещай мне, что ты не станешь предпринимать ничего, пока все остается как есть. Подумай об этом. Здесь нет никакого риска, пока она в Эль Санане.
— Это так. — Ваден думал. — Если только она не покинет Эль Санан.
— Она останется там. Кемал позаботится об этом. Я заключил с ним сделку — защищать его южные границы.
Ваден насмешливо приподнял брови.
— Сделка с неверным?
— Если это служит моим целям. Это не должно бы тебя удивлять. И разве ко мне не относятся так же, как и к неверным?
— Это меня не удивляет. Это обязательно должно было случиться. Как я говорил, отчаяние меняет человека. Мы оставили для тебя несколько незапертых дверей. — Он помолчал. — Но что интересно, ты не открыл эту дверь до тех пор, пока не появилась женщина.
— Не стоит придавать ей значения. Это просто еще одна ответственность, которая лежит на мне. — Он увидел, что не убедил его. Тогда он решил вернуться на более твердую почву. — Она останется в Эль Санане. Ты сможешь наблюдать за ней.
Ваден не отвечал.
— У тебя нет необходимости что-либо предпринимать.
По непроницаемому лицу Вадена ничего нельзя было прочитать. О чем, черт его возьми, он сейчас думает?
Вэр попытался снова.
— Я ничего ей не говорил. Ты сказал, что поверил мне.
Ваден наконец кивнул.
— Я верю тебе. Хорошо, я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока буду уверен, что она не опасна. — Он поморщился. — Видит Бог, у меня нет никакого желания убивать женщину.
Вэр почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. Tea теперь в безопасности.
Глаза Вадена впились в его лицо.
— Она слишком много для тебя значит. Тебе не стоило показывать мне своей слабости. У меня может возникнуть искушение использовать твою соблазнительницу в качестве приманки.
— Только не у тебя. Ты не решишься на это. Что бы ты там ни говорил о себе, но ты человек чести.
— А что такое честь? Мы оба хорошо знаем, что большинство людей используют это понятие в своих собственных целях. — Он погасил свою легкомысленную улыбку. — Кроме тебя. Когда я впервые встретил тебя, то подумал, ты ничем не отличаешься от остальных. Такой же грубый, грязный на язык солдат, стремящийся добыть себе богатство. Я почти жалею, что ты не такой. Мне тогда было бы легче.
— А я и есть грубый, грязный солдат. Правила Ордена всегда были тяжелы для меня, Вэр.
— И все же ты никогда не нарушал своих клятв. Ты напоминал мне восторженного ребенка, готового всех прижать к своей груди. Мы все были для тебя братьями. — Он иронически усмехнулся. — Я был весьма смущен, когда оказался объектом такой восторженной привязанности. Я пытался образумить тебя, но ты упорно держался своих иллюзий. Тогда я решил, что будет проще стать твоим другом, чем продолжать эту борьбу.
Внезапно Вэр лукаво улыбнулся.
— Хочешь знать, что я подумал о тебе, когда мы впервые встретились? Что ты состоял в любовниках какого-нибудь могущественного монаха или священника, возможно, даже кардинала.
Ваден широко раскрыл глаза.
— Ты думал, что я содомит?
— Что не исключалось. Я не мог найти другой причины, по которой тамплиеры нарушили все свои правила, чтобы принять тебя в свой Орден. Могущественный любовник мог без боязни отправить тебя туда, потому что всем известно, что тамплиеры не развращены в этом смысле. — Он наклонил голову, оценивающе глядя на Вадена. — И ты достаточно миловиден, чтобы привлечь чье-нибудь благосклонное внимание.
— Благодарю тебя. — В голосе Вадена не было и намека на доброжелательность. — Но я, уж во всяком случае, не содомит.
Губы Вэра дрогнули. Он понял, что задел больное место.
— Ну, это ведь было только первое впечатление.
— И очень глупое притом. — И он сухо добавил: — Однако это проливает новый свет на то, почему ты с такой настойчивостью пытался включить меня в круг твоих привязанностей. Возможно, я заблуждался, когда считал, что ты относишься ко мне с чисто братской любовью.
