«Если бы не я, — думала Элинор, — женщина и ребенок были бы мертвы».
Она с упреком взглянула на пожилую женщину, которая собиралась покинуть хижину, предоставив родственникам молодой крестьянки позаботиться о ней и ее младенце.
— Нам с вами надо о многом поговорить, дитя мое. Не откажетесь ли вы последовать за мной в монастырь?
—Я приду туда вечером, а сейчас мне хочется побыть одной, — твердо ответила Элинор.
— Как пожелаете, миледи.
Симон де Монтфорт и отряд королевских стражников приблизились к небольшому зданию мыльни. Воины отвели лошадей на конюшню и вошли в просторное помещение, уставленное деревянными лоханями и наполненное паром.
— Оставьте нас, мы хотим поговорить наедине, — сказал Симон служанкам, и те со сдавленными смешками удалились из небольшой комнаты, где находились лишь две вместительные лохани.
— Ваш брат не собирается последовать вашему примеру и поступить на королевскую службу? — спросил он у Рикарда, не без труда умещаясь в своей «ванне».
— Нет, Мик не смог стерпеть оскорбления, нанесенного королем нашему дяде.
— А вы? — Симон вопросительно приподнял бровь.
— У меня есть свои причины находиться в Виндзоре.
— Я слыхал, что причина смерти Маршала до сих пор не выяснена. Ведь именно поэтому вы предпочли остаться здесь?
— Не только, милорд. Я был душой и телом предан покойному Уильяму и теперь считаю своим долгом охранять от возможных опасностей его вдову, принцессу Элинор.
Симон недоверчиво взглянул на юношу:
— Ведь принцесса — всего лишь одна из Плантагенетов. Много ли хорошего можно сказать обо всем их выводке?
— Милорд! Я просил бы вас!.. — И Рикард метнул на него столь неприязненный взгляд, что Симон поспешил успокоить его:
— Не горячитесь, дорогой сэр! Я вовсе не хотел обидеть вас!
— Ведь вы ровным счетом ничего о ней не знаете! — с упреком воскликнул Рикард. — Моя госпожа была неповинна в смерти Маршала. Когда стряслось это несчастье, я находился поблизости. Услыхав крики графини, я примчался в их с Уильямом спальню. Мой
господин был мертв, принцесса Элинор оказалась прижатой к брачному ложу могучим телом супруга. Когда я приподнял его, то увидел… увидел, что, судя по всему, Маршал за несколько секунд до кончины лишил свою супругу невинности…
— Всемилостивый Боже… — пробормотал Симон.
— А после прозвучали все эти чудовищные обвинения в ее адрес!
— И вы не защитили ее, Рикард?!
— Как же вы не понимаете, что, заступись я за нее, меня первого обвинили бы в преступной связи с принцессой!
— Да, понимаю… Знаете, король говорил, что его овдовевшая сестра вот-вот примет постриг. Хотелось бы мне взглянуть на нее, пока она не затворилась за стенами монастыря.
— Что это вы такое говорите, Симон?! Ведь не далее как сегодня, по пути сюда, вы весьма бесцеремонно разглядывали принцессу, которая шла вдоль Темз-стрит с настоятельницей монастыря Святой Девы!
Разговор с матерью-настоятельницей не внес ясности в смятенные мысли Элинор, не успокоил ее растревоженных чувств. Сомнения в правильности избранного пути лишь укрепились в ее душе. Она сидела у пруда в своем маленьком садике, склонив голову над книгой, но не могла сосредоточиться на чтении. «Что сказал бы Уильям, узнай он о моем решении?» — в который раз задавала она себе этот вопрос и не могла найти на него ответ.
— Вы — Элинор Плантагенет! — произнес где-то рядом густой мужской бас, и Элинор, испуганно вздрогнув, подняла глаза. Перед ней стоял Симон и, слегка улыбаясь, глядел на нее с видом победителя.
Но замешательство принцессы длилось недолго. Она сжала губы и, тряхнув головой произнесла: Если вы знаете, кто я, то вам должно быть известно и мое намерение принять постриг. Меня не должны видеть наедине с мужчиной. Будьте любезны покинуть мой сад!
— Зачем же я стану уходить отсюда? Этот прелестный уголок, огороженный высокой стеной, — самое подходящее место для наших встреч. Вам нечего опасаться, что кто-то увидит вас здесь наедине с мужчиной. — И Симон лукаво усмехнулся, наслаждаясь гневом и замешательством своей очаровательной собеседницы.
— Но я сама не желаю видеть вас здесь! Убирайтесь!
— Тише принцесса! Ведь нас могут услышать, и это повредит вашей репутации. — Он растянулся на траве у ее ног, и Элинор почувствовала, как сердце ее забилось быстрее, а к щекам прилила краска. Она пыталась смотреть в сторону, но взор ее то и дело возвращался к темноволосому великану, который расположился так близко от нее, что она чувствовала жар его мускулистого тела. Лучи закатного солнца, пробивавшиеся сквозь густую листву плакучей ивы, золотили завитки его темных волос, а черные глаза, обращенные к ней, искрились насмешливым торжеством.
— Почему вы солгали мне, что вас зовут Кэтрин? — нарушил он воцарившееся молчание.
— Это мое второе имя.
— Мне больше нравится первое.
— Оно проклято!
— Не говорите так, принцесса! Имя Элинор дано вам в честь великой королевы, супруги великого короля Генриха II, перед которым я преклоняюсь! И я буду называть вас
этим именем, пока вы не привыкнете к нему и не полюбите его. А имя Кэт… Оно вам и вправду так нравится? Что ж, я стану звать вас Кэт, Кэти, когда мы предадимся любовным играм…
Хлоп! — и Элинор наотмашь ударила его по лицу. Она замахнулась для второго удара, но Симон удержал ее руку за запястье.
— Хватит, хватит с меня! — шутя взмолился он. — Разговор об этом мы оставим на потом. Позвольте поинтересоваться, что это у вас за книга? — И он привстал с травы, потирая щеку.
— Она написана на гаэльском.
— Я учила его по настоянию Уильяма, — холодно ответила Элинор.
— Я тоже хочу выучить его, принцесса. Скажите что-нибудь по-гаэльски.
— Сим… — проговорила она, опуская ресницы.
— Так звучит на этом кельтском наречии мое имя?
Она молча кивнула.
— Одолжите мне эту книжку, и я тотчас же начну по ней учиться!
— Вам потребуются годы, чтобы овладеть этим языком!
— Хотите пари? В следующую нашу встречу я заговорю с вами на нем!
— Это невозможно!
— А в награду потребую от вас поцелуй!
— Никакого следующего раза не будет!
— Будет, Элинор! — Он склонился над ней, пронзая ее пламенным взглядом своих агатово-черных глаз. — Так вы принимаете условия пари?
— Только не в губы! — едва слышно прошептала Элинор.
Симон расхохотался, откинув голову назад.
— Послушайте, ведь я собираюсь принять постриг. Прошу вас, Симон, не ищите больше встреч со мной! Так, право же, будет лучше для нас обоих.
— Что за глупости вы говорите, Элинор! Если вы так дорожите памятью Уильяма, то знайте: он перевернется в гробу в тот самый день и час, когда вы решитесь заживо похоронить себя в обители!
