Ознакомительная версия.
Раф мгновенно схватил его за могучие кисти и будто тисками сжал их. Лукас выхватил из рукава нож и приставил лезвие к спине молодчика, нагнув голову к его уху.
– Одно слово, приятель, и ты увидишь перед собой на столе свою левую почку. Сейчас мы спустимся вниз, дружище. У тебя есть ключ, он в кармане твоего передника. Мой друг освободит твою правую руку, а ты достанешь ключ и отопрешь дверь. Потом мы втроем под видом приятелей спустимся вниз, чтобы выбрать в твоем роскошном погребе выпивку поприличнее. Согласен? Отлично! Просто кивни. Ну, молодец!
Все прошло более гладко, чем думал Лукас, так что никто из посетителей таверны ничего не заподозрил.
С барменом, который шел впереди, друзья спустились в большое помещение с низким потолком, которое Лукас помнил по своему предыдущему визиту.
Вдоль стен громоздились ряды бочек. Стол, который служил помостом для ораторов, находился на прежнем месте.
Но как они и предполагали, здесь не было тех, кто выступал перед аудиторией в прошлый раз.
– Он приставил мне нож к боку! – заорал бармен, перекрывая общий говор толпы, и все разом обернулись в сторону лестницы.
– Я уже убрал его, а вот ты позволил себе лишнее! – Лукас спрятал нож и ловко двинул гиганту ногой в зад, отчего тот скатился по трем оставшимся ступенькам и врезался в груду бочонков, которые с грохотом покатились во все стороны.
– Что ж, теперь, когда все на тебя смотрят… – Раф приветствовал людей взмахом руки. – Джентльмены! Позвольте мне представить вам моего друга и меня самого. Я капитан Рафаэль Дотри, шесть лет служил на Пиренеях. А это майор Лукас Пейн, из штаба самого Веллингтона, участник нашей последней победы в битве при Ватерлоо. Мы пришли к вам как товарищи солдат, которые доблестно и героически воевали вместе с нами.
– А чего пришли-то? Забрать назад пуговицы с наших мундиров? – выкрикнул кто-то из задних рядов. – Остального-то у вас хоть отбавляй!
Раздался разъяренный рев, и стоявший впереди парень с изможденным, серым лицом и с болтающимся пустым рукавом заорал:
– А им все мало! Может, хотите отхватить мне вторую руку? А потом будете сами подтирать мне задницу, а?
– Что ж, мы и не думали, что это будет что-то вроде прогулки в Гайд-парке, – тихо сказал Раф, уступая место Лукасу. – Давай теперь ты.
Лукас служил под командованием Веллингтона и хорошо знал солдат, с воодушевлением бросавшихся в бой, готовых умереть за Отчизну и герцога, а после сражения, сидя вокруг костра, проклинавших обоих.
– Довольно! – повелительно закричал он. – Мы пришли сказать вам, что вас предали, поэтому следующий, кто попытается заговорить без очереди, ответит мне за это. Или вам не терпится подохнуть в сточной канаве?
– Выслушайте их, ребята! – закричал один из людей, проталкиваясь вперед. – Этот вот – Бэсингсток, я его знаю. Я видел, когда он мчался впереди своего отряда, под ним убили трех лошадей!
– Мы и рассчитывали на то, что люди узнают хоть одного из нас. А я и не знал, что ты настоящий герой, – встав рядом с товарищем, прошептал Раф. – Это правда, про трех лошадей?
– Две, из них одну не убили, просто она споткнулась на скаку и рухнула. Но я не буду его поправлять.
Сознавая необходимость немедленно воспользоваться моментом, пока люди не сообразили, что они уже не на войне, Лукас поднял руку, призывая всех к тишине, и принялся излагать заранее обдуманные факты.
Убедить разгневанных людей в том, что они стали жертвами обмана, было нелегко и потребовало времени. Но к тому моменту, когда три человека, посланные с проверкой в другие таверны, где, предположительно, собирались дополнительные группы «Граждан за справедливость» для марша на парламент, вернулись в подвал и сообщили, что никаких других групп нет и в помине, аудитория уже с полным вниманием слушала Лукаса.
Наконец, отобрав двадцать человек в качестве разведывательного отряда, уговорив остальных ждать в «Сломанном колесе», Лукас велел узнавшему его бывшему солдату провести их темными улицами и переулками к Вестминстерскому мосту.
Осторожно выглянув из последнего перед мостом переулка, они увидели подразделения королевской гвардии, уже собравшиеся в конце моста и заполонившие все пространство перед зданием парламента. Войска дожидались демонстрантов, которые так и не появились, мятежа, который так и не произошел, необходимого предлога для принятия новых жестких законов, который не имел места быть…
Люди помрачнели, хотя и были благодарны Лукасу и Рафу, и в полном молчании возвратились в «Сломанное колесо».
Вдруг из угнетенной толпы выскочил бармен с грязной повязкой на голове, рассеченной до крови рухнувшим бочонком, и задал вопрос, которого друзья так ждали и готовы были сами предложить, если бы не услышали его от людей. Спасибо Николь за ее логический вывод!
– Так кто этот проклятый ублюдок из парламента, который хотел послать нас на гибель?!
Как ни упрашивали сестры Шарлотту остаться дома, она заупрямилась и поехала вместе с ними.
Незадолго до девяти три женщины прибыли на тихую площадь респектабельного Белгрейв-сквера. Накануне Финеас в интимной беседе с кухаркой Фрейни выяснил, что хозяин садится за ужин в половине седьмого и выходит из дому, отправляясь на светские развлечения, не раньше десяти.
Шарлотта зевнула, прикрыв рот затянутой в перчатку ручкой, когда карета остановилась перед огромным каменным особняком угрюмого вида.
– Тебе с нами скучно, наверное? – спросила Николь у невестки.
– Ничуть, просто в это время я обычно ложусь спать. Особенно с тех пор, как ребенок Рафа стал будить меня ровно в два ночи, малыш то брыкается, то икает, бедняжка… Все помнят свои роли?
– Истеричная будущая мать, невозмутимая и расчетливая особа, излагающая убедительные доводы, и бойкая кокетка, уверенная, что своим очарованием способна добиться того, что двум другим оказалось не под силу, – деловито перечислила Николь и нахмурилась. – Я и в самом деле должна подражать маме? Мне так не хочется!
– Но, милая, тебе вряд ли удастся сыграть роль расчетливой особы, – заметила Шарлотта, поддержанная одобрительным смехом Лидии.
Грум открыл дверцу и опустил лесенку.
– А Финеас уверен, что у него все получится?
– Николь, перестань задавать один и тот же вопрос, – приказала Лидия, дожидаясь, пока из кареты не выйдет Шарлотта. – Раз Финеас сказал, что сделает, значит, сделает. К твоему сведению, он работал посыльным на Боу-стрит.
– Это означает, что он ловил воров, а вовсе не то, что сам был вором.
– Но все-таки он их ловил, не так ли? – возразила Лидия, и Николь не нашла что ответить, только состроила гримаску и спустилась вслед за Шарлоттой.
Ознакомительная версия.
