— Пожалуй, — ответил Николас. — Он ни разу нам не угрожал. Только поет и иногда переворачивает кресло. Впрочем, и к этому привыкаешь.
Он пожал плечами.
— Ты не веришь мне, — вздохнул Ричард, барабаня пальцами по столу.
— Ричард, расскажи о ноже, который держала Розалинда, — снова попросил Николас.
— Чертов нож?!
Ричард грохнул кулаком по столу.
— Тебя волнует чертов нож, когда следовало бы думать о том, как избавиться от проклятой суки, пока она не убила тебя?!
— Кухарка приготовила тосты и яичницу, не говоря уже о копченой рыбе… — Блок осекся при виде искаженного яростью лица хозяина.
Николас медленно поднялся.
— Немедленно извинись перед моей женой, Ричард, искренне и покаянно.
Ричард послал Розалинде злобный взгляд, но, все же запинаясь, пояснил:
— Я тревожусь за брата. Ему, кажется, все равно, хотя любой умный человек наверняка забеспокоился бы. Мы приехали предупредить его, но…
— Ты отклоняешься от темы, Ричард.
Ричард громко откашлялся.
— Извини, Розалинда. Я не знаю тебя и не могу судить о твоем характере, но у меня было видение, и это факт.
— Знаешь, Ричард, — бесстрастно ответила она, — меня впервые в жизни назвали сукой. Да еще и проклятой. Это твое видение…
— Чистая правда, — объявила Миранда, орудуя вилкой. — Видения не лгут.
Розалинда усмехнулась и, в свою очередь, принялась за еду. Она вдруг обнаружила, что очень проголодалась. Подняв глаза, она обнаружила, что Николас за ней наблюдает. Неужели поверил, что она может вырезать его сердце? Но это видение Ричарда…
— Ричард, я в третий раз спрашиваю: как выглядел нож?
— Изогнутое лезвие, а в рукоятку вставлены алмазы, рубины и даже сапфиры.
Николас кивнул:
— После завтрака я кое-что покажу тебе.
— После завтрака, — жестко отчеканила Миранда, — мы уезжаем. Ричард исполнил свой долг. Больше нам здесь делать нечего. Теперь твоя судьба зависит только от тебя.
Николас осторожно отложил столовый нож.
— Я попросил бы вас остаться, на несколько дней.
— Значит, ты поверил мне? — спросил Ричард, посылая ему холодную улыбку.
— Поверил, что Розалинда убьет меня и вырвет сердце? Нет, конечно. Но у меня накопилось множество вопросов, на которые пока ответа нет. Может, все вместе мы сумеем понять, что здесь происходит.
— Как?! Здесь происходит еще что-то? — ахнул Обри. — Что-то поинтереснее проклятого видения Ричарда?
— О да, — заверил Николас — Гораздо интереснее.
— Да-да, — едва слышно прошептал Ричард. — Именно этот нож она вонзила тебе в сердце!
Розалинда представила, как держит нож, с которого капает кровь — белая кровь. Что, если это правда? Что, если произойдет катастрофа и она в беспамятстве убьет Николаса? Нет, это невозможно, просто невозможно. Но ведь они уже признали, что их каким-то образом затронула магия, древняя магия.
Она вспомнила кельтские имена чародеев и колдуний, живших в Пейле. Подумала о Таранисе, драконе Саллас-Понда, помогавшем Саримунду. Он говорил, что бессмертен. Что, если все они были богами, оказавшимися в иное время в ином месте и каким-то образом проникшими в этот мир? Может, они пытались вернуться, но случилось нечто ужасное, и они навеки остались заключенными в крепости Блад-Рок? А вдруг они хотят, чтобы она убила Николаса, потому что он потомок капитана Джареда, так и не заплатившего долг?
Но чем это им поможет?
Нет, это вздор. Она родилась спустя почти триста лет, после смерти капитана Джареда. И боги должны были это знать, но, может, сами они иногда бывают бессильны? Может, они вовсе не так уж и всемогущи? И существуют определенные вещи, с которыми они просто не могут справиться?
Значит, пора действовать. Узнать, в чем заключается долг. Кто она на самом деле и что собой представляет. Эта перспектива смертельно ее пугала.
— А почему здесь этот нож? — неожиданно спросил Ричард.
— Этот нож имеет много воплощений, — уклонился Николас от ответа.
— Вот это да! — воскликнул Обри, потирая руки. — Мне не терпится рассказать обо всем друзьям в Оксфорде. Чего только не творится в моей семье: призраки, видения, кинжалы! Но, Ричард, ты уверен, что никогда раньше не видел этот кинжал? Он принадлежал деду и был в его комнате, когда ты мальчиком приезжал сюда.
Ричард зачарованно смотрел на кинжал.
— Н-не знаю… но это было так давно, и я был совсем маленьким…
Он пожал плечами, стараясь не выказать страха.
— Николас не наш родственник, — заявил Ланселот Обри. — Ненастоящий родственник. Наш отец терпеть его не мог, считал бастардом, но поскольку Николас походил на отца как две капли воды, доказать это было трудновато.
— Заткнись, Ланс, — бросил Ричард почти небрежно. Ланселот напыжился, готовый огрызнуться, но тут вмешалась Миранда:
— Все это ужасно несправедливо, но пока что именно Николас — глава семейства Вейл.
— Несправедливо? По отношению к кому? — удивилась Розалинда. — Это Ричард повел себя дурно. Пытался меня похитить. Вряд ли это достойный поступок.
— А почему Ричард обязан быть преданным этому нежеланному узурпатору, захватившему его титул? Удрал из дому и вернулся, только чтобы прибрать к рукам титул и поместье! Что это, спрашивается, за сын?
— Возможно, тот, мадам, которого несправедливо лишили наследства. Не находите? — осведомился Николас.
— Это несправедливо, слышите? — завопила Миранда.
— Не думаю, что справедливо было пытаться меня убить. Убить маленькую девочку, — усмехнулась Розалинда. — Что вы на это скажете?
— Скажу, что ты, скорее всего — отродье шлюхи, а ее пьяный любовник отделал тебя палкой, и, по моему мнению, вполне заслуженно.
Не успела она договорить, как перед ней вырос Николас: мрачный, разъяренный и, кажется, готовый на все. Голосом, таким тихим, что его едва слышали Миранда и Розалинда, он прошипел:
— Вот что, злобная старая карга, ты больше никогда не посмеешь оскорбить Розалинду, или я тебя уничтожу. Понятно, мадам? Никаких новых платьев, поскольку у тебя не будет на них денег. Никаких выходов в свет. Общество отвергнет тебя и забудет на следующий же день.
— Уничтожить меня? Ха!
Николас только улыбнулся, и от этой улыбки кровь застыла в жилах Миранды.
— Советую послушаться моего совета, мадам, ибо я вполне серьезен. И уничтожу не только вас, но и ваших сыновей.
Миранда открыла рот, чтобы проклясть его, но тут Обри громко возопил:
— Нет, матушка! Я не желаю, чтобы меня уничтожили! Не желаю, чтобы меня вышвырнули из Оксфорда! А Ланс обожает свои жилеты и лошадей. Да, и еще нашего дворецкого Дэви. Пожалуйста, придержи язык.
