А сейчас ее время здесь почти истекло. Но она всегда будет благодарна за тот покой и исцеление, которые ей дало «Убежище». Больше у нее не будет возможности жить под его защитой.
Повинуясь импульсу, Салли вдруг спустилась по задней лестнице и вышла в сад. Она не потратит больше бездарно ни одного прекрасного часа из тех, что ей осталось здесь прожить. Она будет гулять по саду и смотреть на дом под вечерним небом. Она пойдет через лес и навестит цыгана, чтобы спросить, как себя чувствует его маленькая дочь. И, если у нее хватит смелости, еще раз спросит о своем будущем.
— Я веду себя, как те глупые женщины, которые по всякому вопросу бегают к предсказателям судеб, — поддразнивала она себя, но тут же находила оправдание в том, что ее будущее очень и очень проблематично.
Над домом только что взошла луна, и сад купался в ее свете. Это было так красиво, что у Салли перехватило дыхание, и она могла только неподвижно стоять, словно боясь, что это волшебство исчезнет, и она не успеет налюбоваться им. Крыша и трубы четко вырисовывались на фоне неба, и имели очень таинственный вид, которого у них не было днем. Кроны больших деревьев, нависшие над лужайкой, хранили какие-то загадки, а тропинка в лес выглядела как серебряная лента.
Словно зачарованная Салли медленно пошла по траве. Это чувство еще больше усилилось, когда она вошла под своды деревьев и увидела, как лунный свет, проходя сквозь сучья, придает искривленному дереву или груде камней необычный вид, и поэтому сам лес кажется волшебным. Салли пошла дальше, чувствуя себя частью сказки.
Наконец она подошла к фургону. Внутри горел свет, и она поняла, что девочка проснулась, и все-таки Салли колебалась несколько мгновений, прежде чем подняться по ступенькам и заставить себя постучаться в маленькую дверь. Вместо этого она стояла и смотрела на небольшой лагерь. Цыгане сидели около большого костра, красные и оранжевые искры от которого взлетали высоко в небо. Кто-то тихо пел странную, протяжную песню. Рядом в лунном свете переливалась река.
— Это все как во сне, — прошептала про себя Салли. И потом, как будто испугавшись этой красоты, быстро поднялась по ступенькам фургона.
Она постучала, и почти мгновенно открылась дверь.
— О, это вы! — воскликнул цыган. — Входите, леди. Наклонив голову, Салли вошла внутрь. Ребенок сидел на топчане в красной шали, накинутой на плечи, и с миской супа в руках.
— Ей гораздо лучше, — воскликнул цыган, прежде чем Салли успела сказать хоть слово. — Моей Зите лучше!
— Я уже хорошо себя чувствую, — сказала девочка, и Салли увидела ее смуглое, точеное как у эльфа, личико. Волосы Зиты были заплетены в дюжину косичек, которые едва доходили до плеч.
В фургоне было мало воздуха, и пахло травами. Масляная лампа, висевшая в центре потолка, отбрасывала странные тени, и Салли увидела, что фургон был переполнен массой вещей разных размеров и очертаний. Они были везде — на полу и на полках, расположенных по всем стенам их жилища. Она смогла только мельком все это увидеть, потому что цыган взял стул и поставил его около топчана, где сидел ребенок.
— Садитесь, леди, — сказал он, а потом, повернувшись к Зите, добавил:
— Это та добрая леди, которая принесла тебе суп.
— Спасибо, леди.
Зита опустила голову и смущенно смотрела на Салли из-под ресниц.
— Я очень рада, что тебе лучше, — ласково сказала Салли. — Мы очень старались вести себя тихо, чтобы ты не проснулась. Я сегодня приходила сюда с маленькими мальчиком и девочкой. Их зовут Николас и Пру, но они не смогли увидеть тебя, потому что ты спала.
Салли продолжала говорить с девочкой, стараясь завоевать ее доверие, и наконец Зита подняла голову и спросила:
— Они сейчас здесь?
— Нет, — ответила Салли. — Они уже оба давно спят. Сейчас очень поздно.
— Я ложусь гораздо позже, чем сейчас, — похвасталась Зита.
— Я так и подумала, — ответила Салли. — Но Николас и Пру ложатся спать рано. Они не такие счастливчики, как ты, и живут не в фургоне, а в доме.
— Неужели они всегда живут в доме? — спросила Зита.
— Да, всегда, — ответила Салли. — Ну ладно, ешь суп, пока он не остыл.
— Леди права, — сказал ее отец. — Ешь суп, пока он горячий. Тебе от него станет еще лучше.
Девочка съела еще несколько ложек и отставила миску в сторону.
— Еще, еще.
— Пожалуйста, сделай папе приятное.
— Нет, но я съем яблоко.
Он взял с полки яблоко, и прежде, чем дать его девочке, вытер о свои брюки. Зита вонзила в него крепкие белые зубы, не отрывая взгляда от Салли.
Цыган посмотрел на девушку, как бы пытаясь найти подтверждение своим надеждам.
— Она опять поспит сегодня ночью, а завтра будет здорова.
— Я очень рада, — улыбнулась Салли. — А теперь мне пора идти.
Она встала, понимая, что совершенно невозможно говорить с ним о своем будущем, потому что он полностью поглощен только ребенком. Цыган открыл ей дверь, и когда Салли сошла вниз, то повернулась и шепотом, чтобы не слышала Зита, сказала:
— Маленькой собачке намного лучше. Я поменяла ей вечером повязку, лапка заживает очень быстро. Не знаю, что за мазь вы ей положили на рану, но она просто волшебная.
Цыган засмеялся.
— Вы правы. Это цыганская магия. Она у нас есть, вы это знаете.
— Теперь я буду всегда в это верить, после того, как увидела вашу дочь и собачку, — ответила Салли. — Спокойной ночи. Завтра я приду навестить Зиту и приведу с собой детей.
Он помахал ей рукой, а она ему улыбнулась в ответ.
Салли отправилась в обратный путь через лес, но не спешила. Еще раз она почувствовала себя единым целым с таинственностью и необузданностью ночи. Ей нравилось ощущать под ногами пружинящую мягкость еловых иголок, слушать шуршание сухих листьев, когда подол ее платья задевал их. Она подумала, что и сама выглядит как приведение в своем длинном платье из мягкого белого шифона с декольте, оставлявшем открытыми ее руки и шею.
Она уже миновала песчаный карьер и приближалась к границе сада, когда увидела, что кто-то идет по направлению к ней. Это была темная фигура, двигавшаяся быстрым шагом. На какое-то мгновение она подумала, что это Айвор Павловский идет к своему самолету на взлетное поле. Салли испугалась одной мысли о встрече с ним., хотя он не так плохо относился к ней, как Нэда, но и другом ее он тоже не был.
Но потом она поняла, что это не Айвор, а сэр Гай. Она стояла, не шевелясь в тени деревьев, не прячась, но и не спеша ему навстречу, не то, чтобы испуганная, а не понимавшая толком, зачем он шел и ожидал ли увидеть ее там.
Сэр Гай дошел до границы леса, сделал еще несколько шагов и увидел Салли, стоявшую в лунном свете, освещавшем ее сзади, от чего вокруг ее светлых волос разливалось сияние. Он шел по направлению к ней, и она могла видеть его лицо. Салли с удивлением заметила, что он необычно бледен, между носом и ртом залегли глубокие складки, а глаза казались очень темными.
