– Я поставлю его, – сказала она горничной, – а ты можешь теперь спуститься вниз.
Когда Люпи ушла, Елена снова зашла в комнату и поднесла поднос к столу возле кровати. Она вернулась закрыть и запереть дверь, потом облокотилась на нее, полная тревоги. Мигуэль еще не назвал причины этой маскировки. Это не может быть вызвано только желанием узнавать о поставках золота. Это мог сделать и шпион на шахте. Почему же он замаскировался под Диего?
Она вздохнула. Какова бы ни была причина, Мигуэль сейчас здесь и он ранен. Теперь она должна защищать его.
Он застонал и открыл глаза.
– Елена?
– Я здесь, любовь моя.
Когда она подошла к постели, он притянул ее к себе, наслаждаясь ее близостью. Он ласкал ее шею.
– Я бы хотел сейчас иметь достаточно сил, чтобы заняться любовью, моя сладкая.
– Даже не думай об этом, – она отстранилась от него и села. – Прежде всего, я должна тебя вылечить. Я начну с того, что покормлю тебя завтраком.
– Ты – единственная еда, которая мне нужна, милая. Сними все это, – он указал рукой на ее одежду, – и ляг возле меня.
– Ты уверен, что я не причиню тебе боли? – лукаво спросила она.
Он покачал головой, улыбнувшись, когда она скромно повернулась к нему спиной, чтобы раздеться.
Он поднял край одеяла, приглашая, а она, все еще в сорочке, подняла на него ресницы. Елена прижалась к нему под простынями и уютно устроилась рядышком, внимательно следя за тем, чтобы не касаться его раны.
Он положил руку под грудь Елены и увидел, что она переполняет его ладонь. Или это его воображение, или грудь ее стала больше? Конечно, она стала больше. Может такое быть? Он опустил руку ниже на ее округлившийся живот. Его сердце сильно забилось. Он пристально посмотрел на нее.
– Елена, мне кажется, я не единственный человек, кто хранит секреты. Скажи мне, милая, то, что я подозреваю, правда?
Она застенчиво улыбнулась ему и кивнула.
– Да, Мигуэль, у меня будет ребенок.
Он осторожно привлек ее к себе. Прижав, бережно ласкал ее живот.
– Ребенок, – прошептал он, изумленный. – Елена, у нас с тобой будет младенец!
Но одновременно с радостью, подкралось чувство тревоги. Он, Эль Гато, лежал здесь с тяжелой раной в груди в доме человека, который ненавидит его и желает смерти.
Мигуэль поцеловал Елену. Женщина, которую он любил больше жизни, лежала возле него, а в ее чреве рос их ребенок.
Другая страшная правда испугала его. Жар и опухоль под плечом говорили, что с его раной не все в порядке. Но поскольку Карлос уехал, он ничего не мог предпринять, а это грозило ему гибелью. Он не знал, что делать. Больше он никому не мог открыться. Если стреляная рана его не убьет, то это может сделать де Вега, как только узнает, что Диего – это Эль Гато.
Мигуэль сильнее обнял Елену. Боже, он не может сейчас умереть. Нет! Когда у него есть все для жизни.
И еще одна мучительная мысль с болью пришла к нему, он понял, что может не увидеть своего неродившегося ребенка. А без защиты отца, что может статься с ним и с Еленой?
Господи! Он закрыл глаза, не в силах больше сдерживать слезы, капающие с его ресниц.
Вернувшись в гасиенду Испанский Ангел, он всех их подверг смертельной опасности.
Поздним утром Елена проснулась и увидела, что все это не было сном. Мигуэль, ее любовь, ее муж, отец ее будущего ребенка, спал возле нее. Она прижалась к нему так близко, как могла, не касаясь к ране. Она встревожилась. У него усилился жар, и дыхание было прерывистым, тяжелым. Подняв голову, чтобы посмотреть на него, она застыла. Сердце ее заледенело от страха. Санта Мария! Мигуэль не спал – он был без сознания.
Не спуская глаз с мужа, Елена выбралась из постели и быстро оделась. Надо обратиться за помощью. Но к кому? Она закрутила волосы в узел и заколола шпилькой.
«Джуан! Он будет знать, что делать»!
Заперев дверь, Елена быстро спустилась по черной лестнице и побежала к конюшне.
Консиция глядела на свое шитье, сравнивая и рассматривая стежки и неровный узор. Качнув с отвращением головой, она отбросила работу в сторону. Риккардо был неделю в отъезде, чтобы присмотреть за своим ранчо. Время угнетало ее. Она вздохнула, скучая по мужу. По крайней мере, они помирились перед его отъездом. Она извинилась, и он простил ее. Консиция улыбнулась, потеплев от воспоминаний об их любовных утехах.
Тут же ее лицо приняло озабоченное выражение, она чувствовала себя виноватой и надеялась, что он никогда не узнает о ее делах с Гулермо.
Вспомнив его слюнявые поцелуи и когтистые руки, она содрогнулась, с трудом веря, что она могла допустить ласки в качестве приманки, чтобы заставить Гулермо навредить Диего.
По крайней мере, у нее хватило ума и здравого смысла сохранить это в тайне. Она была рада, что Диего не был укушен скорпионом, которого она подложила в его постель.
Не смотря на его манеры, она им восхищалась. Выглянув из окна, Консиция посмотрела на крыло дома Елены, подумав, что ее сестра была тоже одинока, как и она, поскольку Диего был в отъезде.
Решив нанести визит Елене, она погляделась в зеркало и вышла из комнаты.
Консиция вошла в крыло Елены и поднялась по лестнице, когда Люпи с визгом подбежала к ней. Встревоженная, Консиция схватила ее за руку.
– В чем дело? Что-нибудь случилось с сестрой?
– Нет! – с побледневшим лицом горничная, дрожа, показывала в конец коридора. – Чужой человек! В постели дона Диего! Он умер!
Консиция встряхнула девушку, бьющуюся в истерике.
– Ты что, с ума сошла?
Люпи вывернулась и слетела вниз по лестнице.
«Мертвый чужак в постели Диего! Как же! Чушь!»
Тряхнув головой, Консиция подобрала юбки и направилась в комнату, чтобы самой все выяснить. Дверь была приоткрыта, она широко ее распахнула и осторожно заглянула в комнату.
Там, в постели Диего, лежал черноволосый мужчина.
Она зажала рот рукой, чтобы не закричать. Боже! Он выглядел как мертвец.
Широко раскрыв глаза, Консиция повернулась на каблуках и помчалась к отцу.
Не в силах поспеть за широкими шагами Джуана, Елена бежала к дому, слезы заливали ее лицо, застилая глаза. Мигуэль был очень слаб. Они должны спасти его. Задыхаясь, она поднялась по лестнице и вошла в комнату, увидя, что Джуан снимает повязку.
– Что ты делаешь? – закричала она, бросившись к постели.
Джуан быстро взглянул на нее, прежде чем снова склониться к покрасневшей ране.
– Рана заражена. Чтобы он остался жить, ее надо прочистить. Я молюсь, чтобы еще не было поздно. – Он протянул ей серебряный графин. – Нам нужна горячая вода. Пошли кого-нибудь за моей матерью.
Схватив графин, Елена повернулась и уже дошла до двери, когда та внезапно открылась.
