— Дерьмо!
Он закрыл оба глаза. Бац! Шлеп!
— О, черт!
Джесс обернулся, машинально хватаясь за шею. Он успел мельком разглядеть разъяренное, с расширенными от изумления и недоверия глазами лицо Кэйди, но тут она вновь ударила его своей плетеной сумкой. Шлеп! Удар пришелся прямо по лицу.
— Черт возьми, Кэйди… Погоди, я хочу все объяснить…
— Ладно, начинай. — Шлеп!
Он отскочил от нее, закрывая лицо локтями, и она изо всех сил ударила его по груди.
— Дьявольщина! Ты что, камней туда напихала?
— Ты не наемный стрелок! Ты вообще не умеешь стрелять!
— Верно, не умею.
— Тогда кто ты такой, черт побери? Как тебя зовут? Ведь ты вообще не Голт?
— Нет, я Воган.
Шлеп! По подбородку.
— Лжец! Подлый, гнусный обманщик! Чертов сукин сын!
— Про Джесса я сказал правду, — объяснил он себе в оправдание, пятясь от нее назад.
Шлеп!
— Ой! Черт побери, Кэйди, может, хватит? Перестань!
В последний раз она размахнулась от самого плеча, но промазала и по инерции повернулась волчком, описав полный круг. Сумка вырвалась у нее из рук и отлетела в заросли бурьяна, а сама Кэйди, бормоча проклятия, закрыла лицо руками.
Джессу наконец удалось немного успокоить сердцебиение. Он спрятал разряженный револьвер в кобуру и машинально бросил взгляд в сторону бутылки, она разбилась вдребезги. Чудесно. Значит, с закрытыми глазами он стреляет без промаха.
Шло время. Кэйди сидела, не двигаясь, обхватив голову руками. Джесс надеялся, что она бросит ему первый шар, но она продолжала молчать. То ли она обессилела, то ли ей было противно, он не мог сказать с уверенностью. Скорее всего и то, и другое. Он осторожно приблизился к ней на шаг.
— Кэйди, милая?
— Не смей со мной разговаривать.
— Глупости. Нам надо поговорить.
Опять потянулась тягостная тишина. Наконец Кэйди подняла голову и обхватила руками колени. Джесс возблагодарил Бога: на глазах у нее не было слез.
— Ладно, я тебя слушаю. Объясни мне, в чем дело, — сухо и мрачно проговорила она.
М-да… Пожалуй, лучше бы им не начинать этот разговор.
— Что ты хочешь знать? — спросил Джесс, оттягивая неизбежное.
— Кто такой Голт?
— Видишь ли…
— Да нет, я знаю, кто он такой. Он-то на самом деле и есть наемный стрелок. Спрошу по-другому: где сейчас Голт?
—Гм…
Джесс сплел пальцы под подбородком и начал покачиваться с каблуков на носки и обратно в отчаянной попытке что-нибудь придумать.
— Где сейчас Голт? — задумчиво повторил он, хотя в этом не было нужды. — Прекрасный вопрос. Поскольку я не он, но в то же время настоящий Голт существовал когда-то, то куда же его подевали? Я бы сказал, вопрос по существу.
Кэйди не сводила с него угрюмого взгляда, в котором читались недоверие и отвращение.
— Тут есть только одно затруднение, — упрямо гнул свое Джесс. — На этот вопрос я не вправе ответить.
— На этот вопрос ты не вправе ответить, — эхом откликнулась Кэйди.
Каждое слово она произносила медленно, отчетливо, раздельно, словно желая, чтобы он тоже оценил идиотизм своего ответа по достоинству.
— А почему ты не можешь ответить?
— Почему?
Эх, тут пригодился бы Леви! Он дал бы какой-нибудь обтекаемый буддистский загадочный ответ. И Кэйди лишь несколько дней спустя догадалась бы, что он ничего не значит.
— Я дал слово, — бездумно брякнул Джесс. Правда сорвалась у него с языка невольно: совершенно непривычное ощущение. Кэйди шумно вздохнула.
— Надо же, как удобно.
Она ему не поверила! Впервые в жизни он сказал ей правду.
— Я обещал, — повторил он. — Я дал торжественную клятву.
— Голту?
Скользкая почва. Пришлось вернуться к первому неуклюжему варианту:
— Я не вправе об этом говорить.
Она презрительно фыркнула и поднялась.
— В газете писали, что Голт был ранен в руку в Окленде. В правую руку. И ты решил воспользоваться его именем? Стать им? Так было дело?
— Да, но…
— И с тех пор ты вымогал деньги у ни в чем не повинных людей?
— Ни в чем не повинных?
Джесс попытался исправить ошибку.
— Ничего я не вымогал!
— До чего же вы хитрая бестия, мистер Воган? — Губы у нее кривились от презрения. Джессу стало холодно, словно она бросила его в ванну со льдом.
— Я только одного не могу понять: почему вы все еще здесь? Вы уже успели собрать дань с кого только можно, что же удерживает вас в Парадизе?
— Ты.
Это был правдивый, хотя и не полный ответ. Денег у него не было ни гроша.
Кэйди отвернулась, но он успел заметить, как гнев в ее глазах сменяется болью и растерянностью. Джесс коснулся ее окаменевшей спины, но она отбросила его руку и отступила на шаг в сторону.
— Кэйди, это правда. Я остался ради тебя.
Он сказал чистую правду. Деньги тут были совершенно ни при чем.
— Ну что ж, теперь можешь ехать. Я тебя даже видеть не хочу.
Джесс приуныл.
— Позволь мне хотя бы объяснить тебе, что произошло, — умоляюще начал он.
— Не утруждай себя.
— Я… когда Голт… однажды я был… — Он умолк, чувствуя, что зашел, в тупик. Эх, если бы не торжественная клятва!
— Голт был ранен в руку под Оклендом. Это правда.
На самом деле это вовсе не было правдой, но он не мог вдаваться в объяснения.
— Я хочу сказать… так было написано в газетах. Ты сама их читала. Я тоже прочел. И вот неделю спустя проезжаю через Стоктон, никого не трогаю, и вдруг… знаешь, что случилось?
— По правде говоря, мне все равно. Я уже сказала…
— Сижу я в салуне, и тут подходит один парень и говорит: «Я дам вам шестьсот долларов, только не убивайте меня». Ну я молчу и пытаюсь понять, не померещилось ли мне. Парень оглядывается по сторонам и вытаскивает бумажник. Вынимает шесть сотен наличными, протягивает их мне через стол. «Теперь мы квиты, мистер Голт?» Ну я совсем языка лишился, только и думаю, как бы мне не стукнуться челюстью об стол. Он поднимается из-за стола, наклоняется ко мне и шепчет прямо в ухо: «Она сама напросилась. Если бы ее старик знал, что она за штучка, он бы первый залез к ней в постель». Потом он ушел, а я так и остался сидеть и глядеть на шесть сотен. И тут до меня дошло.
Кэйди повернулась кругом.
— Что? — спросила она угрюмо.
— Он принял меня за Голта из-за «кольтов». Вытащив из кобуры револьвер с перламутровой рукоятью, Джесс попытался всунуть его ей в руки.
— Видишь гравировку с орлом? Сделано на заказ в Мексике. Такая пушка — большая редкость.
— У Голта была такая?
— Да. Нет.
Джесс крепко потер переносицу.
— Это и есть пушка Голта. Я… я ее приобрел.
— Каким образом?
Он не ответил, и она опять презрительно засмеялась.
— Можешь не повторять. Ты не вправе об этом рассказывать.
