Узкая дверь была выкрашена в светло-серый цвет, в тон камню, и в тени контрфорса была почти незаметна. Рэйчел толкнула ее, и она легко поддалась с негромким скрипом. Когда девушка, чуть улыбнувшись, исчезла за ней, Джулиану стало даже одиноко. Ни скрипа замка, ни стука засова он не услышал. По-видимому, калитка обычно оставалась открытой. Он вспомнил о страшных псах, охранявших поместье, и понял, что такая предосторожность и не нужна.
Он въехал в замок через главные ворота. В парке уже лежала вечерняя тень, но расцвеченные осенью вершины деревьев еще были ярко освещены. Когда он приблизился к конюшням, навстречу вышел долговязый Ральф, чтобы принять у всадника лошадь. Джулиан отказался от его помощи, сказав, что все сделает сам. Он вошел в проход конюшни и занял один из свободных денников. В помещении было полутемно и очень чисто, пахло сухим сеном. Джулиан сам расседлал лошадь и приготовил ей мягкую подстилку. Это был хороший гнедой жеребец. Хотя у Джулиана он находился недавно, он был доволен конем и обращался с ним по достоинству, ласково и внимательно. Сняв уздечку, хозяин ласково потрепал коня по гриве, шепнул ему на ухо тихие добрые слова. Конь словно понимал, тыкался головой в плечо, тихонько пофыркивал. Казалось, только эти звуки и раздавались в полумраке конюшни, да еще топтались и жевали сено лошади в соседних денниках.
Неожиданно Джулиан замер, услышав приближавшиеся голоса. Голоса были женскими, негромкими, но сердитыми, почти шипящими. Выглянув из-за спины лошади, Джулиан увидел в освещенном фонарем проходе двух приближающихся служанок. Они его не заметили, и он вскоре разобрал их речь.
— Хозяйка искала тебя, Кэтти, — говорила та, что пониже, — только моя доброта не позволила мне сказать, что ты полдня крутишься по конюшне, стараясь подловить Джека.
— Ха! Твоя доброта! — фыркнула другая, растрепанная и явно не очень аккуратная, но более молодая и миловидная. — Так я и поверила в твою доброту, Долли. Ты просто боишься, что Джек, как и в прошлый раз, надает тебе пинков за то, что ты выдала меня. У самой-то, клянусь Богородицей, от зависти, что я с Джеком, готовы кишки от злости вылезти.
— Да нужен мне твой Джек, как рыбной торговке мороз. Бегаешь за ним, будто дворняжка. То эля принесешь, то сплетни всякие рассказываешь. Он же только потешается над тобой.
— Это не твое дело, Доля!
— Смешно видеть, как ты крутишься здесь, да все без толку. Где же твой Джек? Что-то он не спешит на свидание с тобой.
— Он, видимо, просто ушел из поместья. А когда вернется…
— Ха, Кэтти, ты же прекрасно знаешь, что наш красавчик конюх смотрит лишь на миледи Еву.
— Ну и что? Он и на мисс Рэйчел смотрит.
— Да, но Рэйчел другое дело.
Джулиан, хотевший было показаться, чтобы не слушать дрязги двух «потаскух», какими ему представились обе служанки, сейчас, при упоминании имени понравившейся ему девушки, невольно затаился.
— Рэйчел! — остановилась некрасивая Долл. — С таким же успехом ты бы могла говорить, что он пялится на толстую Элизабет Робсарт. Рэйчел он просто боится. Ведь всем ведомо, что она ведьма.
Теперь, казалось, и Кэтти готова была переменить тему на разговор о молодой хозяйке.
— Конечно, Рэйчел дама, что там и говорить. Но вот уж право, как она глянет на меня своими колдовскими глазами, так меня и холод пронизывает.
— И меня, — согласилась Кэтти. — С мисс Евой все проще. Та может за волосы оттаскать, надавать пощечин, но и быть милостивой. Вот подарила мне свою старую нижнюю юбку. Она-то ведь из шелка, так и шуршит, когда идешь в ней. А Рэйчел… Ее сам Захария Прейзгод побаивается и плюет ей вслед, когда та проходит.
— Старая Джоан говорит, что, едва Рэйчел зайдет к ним, у них то мясо в погребе испортится, то тыквы засыхают прямо на грядках.
— Истинно, с ней силы зла. Потому-то она то и дело бегает к старой Мэг. Уж та…
Джулиан не желал больше слушать и резко вышел. Обе служанки в страхе отпрянули от него.
— Только дурные слуги порочат хозяев, которые дают им хлеб и кров, — спокойно и сухо заметил он. — Вас обеих следовало бы выдрать как следует.
Он окинул холодным взглядом прижавшихся друг к другу женщин и направился к выходу.
— Как ты думаешь, он донесет? — спросила спустя какое-то время дурнушка Долл.
Кэтти постаралась придать себе храбрый вид.
— Вряд ли. Он здесь чужак. А если и донесет, нас все равно не уволят. — Она с тоской оглянулась на проход конюшни. — Но куда же все-таки запропастился Джек?
Долл лишь злорадно захихикала.
Джулиан прошел в замок через черный ход. Он шел уверенно, погруженный в свои мысли, почти не задумываясь, какой путь выбрать. Ему было неприятно то, что он услышал о Рэйчел. Про себя он тоже отметил, что в девушке словно таится какая-то загадка. И все же она ему очень нравилась. О том, что служанки сказали о Джеке и Еве, он почти не думал и вспомнил лишь, когда услышал долетавший откуда-то смех Евы.
Он уже находился в большой галерее над холлом, где ряд окон выходил в парк, откуда и долетал смех леди. И хотя свет проступал сквозь высокие окна, окаймленные свинцовыми рамами, разглядеть что-либо сквозь грани стекол было трудно. Джулиан распахнул окно.
В золотистых лучах закатного солнца он увидел короля и Еву, игравших в кегли на площадке перед увитой малиновым виноградом каменной беседкой. Они были очень увлечены и веселы. Карл снял камзол и выглядел почти по-домашнему в одной рубахе с напуском. Он метнул шар, но промахнулся, и Ева довольно рассмеялась. Вся в легком светлом шелке со множеством розовых бантиков в складках, она казалась совсем юной, такой хорошенькой и беспечной. Ева довольно захлопала в ладоши, когда сбила кегли. Потом она повернулась к королю, что-то сказала, и у Джулиана перехватило дыхание — до того она показалась ему ослепительно красивой, просто сияющей. Высокий, прекрасно сложенный Карл Стюарт и грациозная миниатюрная Ева робсарт — они великолепно смотрелись вместе. Но у Джулиана почему-то кольнуло сердце. Он вспомнил, как Рэйчел сказала: «Она узнала одного из вас». И уж наверняка не его, так как вряд ли им доводилось когда-либо встречаться.
— Вы находите, что они неплохо смотрятся вместе? — раздался недалеко негромкий голос, но Джулиан едва не подскочил от неожиданности и резко оглянулся.
Леди Элизабет Робсарт сидела в большом кресле, повернутом к камину, и сейчас выглядывала из-за высокой спинки.
Джулиан поспешил снять шляпу и поклонился:
— Простите, миледи. Я не заметил вас.
— Да, уже пора приказать разносить свечи.
Она встала с кресла. Джулиана несколько удивила та легкость, с какой она двигалась, словно тяжелое тело не обременяло ее. То, что она забыла свой традиционный посох и спешно подошла, тоже показалось ему странным.
