Эммалина покачнулась, и вдруг в мгновение ока паника исчезла. В одну секунду ее сменил блеск расчетливого ума, а голубые глаза наполнились искренним недоумением.
– Почему ты такая недобрая? – с укоризной произнесла она, однако Симона уже не обращала на нее внимания.
– В оранжерее нас захватили трое мужчин; при этом Эммалина стояла у мольберта и спокойно смотрела на происходящее. Мне показалось, что она с перепугу не может сдвинуться с места, но дело было вовсе не в этом. Она просто ждала, чтобы меня усыпили.
– Это неправда!
Это была правда – теперь Тристан не сомневался в этом. Он видел рассыпавшиеся краски, испорченный портрет и даже был разочарован тем, что его сестра не оказала захватчикам никакого сопротивления.
В этот момент герцог многозначительно кашлянул, но Симона, не отводя взгляда от Эммалины, остановила его движением руки.
– Кто завернут в половик, Эмми?
В глазах Эмми промелькнул хищный блеск, но тут же спрятался за поддельным туманом недоумения.
– Не понимаю, о чем ты!
– Тело было слишком маленькое для мужчины, так что вряд ли это ваш кучер. Я подумала, что это ты, но поскольку ты стоишь здесь… Это случайно не твоя матушка?
Люсинда?
Тристан почувствовал, что совсем ничего не понимает. Судя по изумленному возгласу герцога, тот тоже находился в растерянности.
– Бедняжка! – Эммалина печально вздохнула. – Твой разум…
– «ДА У МАРКО».
На этот раз недоумение Эммалины было неподдельным, и Симона кивнула.
– Это было написано на задней стенке наемного экипажа, который отъехал от постоялого двора после того, как труп бросили в фургон. Не сомневаюсь, что когда-то это была «ЕДА У МАРКО», но краска с «е» облупилась. Как ты думаешь, много ли шансов на то, что в Лондоне найдется два фургона со стершимся «е» и что я увижу эту надпись дважды на протяжении получаса? Один раз фургон отъезжал от постоялого двора, а второй отъезжал, когда я приехала сюда.
Эммалина судорожно сглотнула и затравленно посмотрела на Симону.
– Эмми? – тихо окликнул ее Тристан.
Эммалина вздрогнула.
– Она бы и меня тоже убила! Считайте, что это была самозащита.
– Самозащита? – Симона мрачно усмехнулась. – Если бы ты вернулась спасти нас с Сарой, а потом поехала за Тристаном, то на этом все закончилось бы – ты бы добилась цели и даже стала бы героиней. Но ты этого не сделала, Эмми; ты приняла план своей матушки и стала его осуществлять.
– Может, кто-то из вас, – негромко произнес герцог, – потрудится сообщить нам, что это был за план?
Грудь Эммалины быстро вздымалась, дыхание стало быстрым и неглубоким, поэтому за нее ответила Симона:
– Все должно было выглядеть так, будто Тристан убит вследствие ссоры в любовном треугольнике. Тристан, Сара и я. Угадывая остальное, я бы предположила, что трупы Люсинды и ее кучера будут найдены в течение сегодняшнего дня среди обломков кареты.
Райленд кивнул.
– В итоге леди Эммалина осталась бы единственным выжившим членом семьи.
– И единственной наследницей, – уточнил Тристан. – Именно так Люсинда и планировала, но только в роли выжившей она видела себя.
По лицу Эммалины медленно расплывалась улыбка.
– Все равно вы ничего не докажете! – Эммалина с вызовом оглядела собравшихся. – Против меня нет никаких свидетельств!
– Ошибаешься, Эмми, – холодно заметила Симона. – Нам достаточно будет найти тех людей, которые вытащили половик с постоялого двора. К тому моменту, когда они закончат спасать свои задницы, твоя шея окажется в петле.
– Моему слову поверят больше, чем словам неотесанных преступников! – презрительно бросила Эммалина.
– Это так, но когда к их словам присоединятся мои…
Улыбка Эммалины дрогнула, потом окончательно погасла; она обвела комнату беспомощным взглядом, и слезы ручьями побежали по ее щекам.
– Успокойся, Эм, все будет хорошо. – Тристан протянул руку и погладил сестру по плечу. – Ты не пойдешь на эшафот; вместо этого мы найдем тебе врача, и он вернет тебе разум.
Эммалина медленно покачала головой, потом, шмыгнув носом, неуверенно спросила:
– У меня нет никакого выбора, да?
– Нет. – Достав из кармана носовой платок, Тристан шагнул к ней. – Игра закончена, Эм.
Эммалина медленно подняла взгляд.
– Но я не хочу всю оставшуюся жизнь провести в Бедламе!
Тристан вздохнул.
– Есть и другие места, где…
– Нет, Тристан. Раз уж мне суждено окончить свои дни в сумасшедшем доме, тогда справедливо, чтобы ты… – она перевела взгляд на Симону и вынула руку из кармана, – отправился в ад!
Тусклый блеск металла поверг Тристана в смятение; на секунду он замер на месте, и тут же мир взорвался обжигающим жаром, словно на него пахнуло оглушительным грохотом дьявольского огня.
Уэйд Грегори стоял в дверях и смотрел на кровать, где, обложенный подушками, лежал Тристан.
– Вы уверены, что он поправится?
Симона кивнула.
– Врач сказал, что Тристан пролежит в постели больше недели.
Грегори печально вздохнул.
– Надеюсь, все это время вы будете с ним?
Симона пожала плечами.
– Похоже, у меня нет выбора.
– Когда он очнется, успокойте его, пожалуйста, я сумею управиться без него в конторе столько времени, сколько будет нужно. – Уэйд Грегори осторожно кашлянул. – И еще скажите ему, что я ужасно сожалею насчет леди Эммалины и его мачехи.
– Я все сделаю, мистер Грегори, и… спасибо вам за вашу помощь.
– Рад был служить, леди Симона. – Уэйд поклонился и вышел, после чего в комнате появилась домоправительница.
– Добрый вечер, мадам, – сказала она, гремя связкой ключей. – Полагаю, вам уже пора чего-нибудь поесть. – Она опустила нагруженный поднос на столик у дальней стены. – Здесь также блюда для его милости, если он почувствует голод, когда проснется.
Прошло уже шесть часов… Когда же наконец прислуга поймет, что она не хозяйка этого дома?
– Спасибо, миссис Дэвис.
– Если вам еще что-то понадобится, мадам, – сказала домоправительница, остановившись на пороге, – просто потяните сонетку.
– Еще раз спасибо. Разумеется, я так и сделаю. – Симона улыбнулась и повернулась к постели.
– Привет, Тристан, – сказала она, присаживаясь на кровать рядом с ним, затем, наклонившись, нежно поцеловала его. – Не стану спрашивать, как ты себя чувствуешь.
Тристан с трудом открыл глаза. Он обвел взглядом ее фигуру.
– С тобой все в порядке?
– На мне нет ни царапины. – Симона демонстративно подняла руки. – Фиона говорит, что я живуча, как кошка. А ты, надо полагать, ждешь подробного рассказа обо всем, что происходило после твоего ранения?
