После этого он вообще ничего не чувствовал.
Алси проснулась от звука приближающихся шагов. «Думитру… карета…» – вяло подсказал ей рассудок. Она открыла глаза, отгоняя боль, лихорадку, усталость.
Но люди, которые вышли из-за деревьев, были ей не знакомы. Ужас пронзил ее, она, спотыкаясь, поднялась. Все потемнело и закружилось перед ее глазами.
– Неужели опять? Господи, только не это, – пробормотала она и провалилась в черноту.
Алси не знала, сколько времени провела в темной теплой комнате, пахнущей восточными пряностями и чужеземными лекарствами. Она была слишком слаба, чтобы о чем-нибудь беспокоиться. Постепенно она привыкла к склонявшимся над ней лицам и стала их узнавать. Она пила то, что ей велели пить, кашляла, когда просили откашляться. Но ей не отвечали ни на один вопрос, который она пыталась задать, и она вскоре отказалась от этих попыток. Она стала разглядывать узор на полу или стены, которые, казалось, покачивались в тусклом свете одинокой свечи, горевшей в комнате днем и ночью.
Постепенно лихорадка отступала. Испарина еще мучила Алси, но голова была ясной, отвратительные ночные видения сменились обычными кошмарами. Снова и снова в ее снах возникала та же картина: их с Думитру заперли в комнате без окон и дверей, где черно-белый узор плиток на полу менялся всякий раз, когда она на него смотрела, и, чтобы сбежать, ей нужно было понять смысл орнамента и разобраться, какое от ношение имеют к нему три огромных правильных треугольника, свисавших с потолка.
Однажды, открыв глаза, Алси поняла, что совсем оправилась от лихорадки. Ответ на загадку черно-белых плиток, мучившую ее в ночных кошмарах, тут же пришел ей в голову, и Алси засмеялась – истерически, горько, глупо, пока ее не затрясло от слабости и радости. По лицу покатились слезы.
– Графиня фон Северинор, – полным тревоги голосом окликнула ее сидевшая у постели женщина. К Алси все здесь так обращались, хотя она была уверена, что не называла своего имени. – Что случилось?
– Ничего. – Алси обессиленно откинулась на тахте и уставилась в потолок. – Я только что вывела новую математическую формулу, и никому от этого не стало ни на йоту лучше.
Алси смотрела в потолок, пока не заснула. Снова и снова в ее голове, как обкатанные морем камешки, ворочались страхи за Думитру. И в то же время она перебирала в уме комплексные числа, прогоняя их сквозь вычисления, которые не давались ей раньше.
Скоро – на следующий день? – тяжелые шторы раздвинули. Из окон третьего этажа смотрела Алси на раскинувшийся внизу большой залитый солнцем сад. Ей позволили одеться и ходить по комнате, хотя трясущиеся ноги пугали ее и предостерегали от излишних усилий. Ей не разрешалось покидать комнату, как и многочисленным женщинам, ожидающим ее приказаний. Когда Алси попросила книги на немецком, английском, французском, латыни или греческом, ей предоставили богатый выбор, из чего она сделала три вывода об очередном похитителе или хозяине: он богат, владеет изумительной библиотекой и он магометанин. Третий вывод дедуктивного метода не требовал, поскольку большинство прислуживающих ей женщин носили турецкие шальвары и постоянно поминали Аллаха.
Алси выбрала рукописный исторический трактат византийских времен, написанный на греческом диалекте, который она понимала с трудом. Чтобы прочесть его, нужно было полностью сосредоточиться. Она читала. Она ждала.
Наконец, через четыре дня служанка без всякой преамбулы сказала:
– Ваш муж долго болел, теперь ему лучше. Бейлербей говорил с ним, значит, опасность миновала. Бейлербей решил отправить вас к султану, и пусть он делает с вами что хочет. Я поеду с вами. Меня зовут Айгуль.
У Алси от страха и облегчения так запрыгало сердце в груди, что она с трудом подавила рыдания. Думитру жив, он здесь, но ему грозит страшная опасность.
– Я хочу его видеть, – сказала она.
– Бейлербея? – изумилась служанка.
– Моего мужа. Я хочу его видеть.
Алси пришлось закусить губы, чтобы не сказать лишнего: умолять, угрожать, обещать все, что угодно, лишь бы хоть на мгновение оказаться рядом с Думитру.
Лицо служанки смягчилось.
– Здесь это невозможно, но не бойтесь, вы скоро его увидите. Бейлербей решил, что вы оба очень слабы и слишком опасны, чтобы отправиться в путь верхом. Завтра утром вы уедете отсюда в карете, вместе. – Она замолчала, потом нерешительно добавила: – Я слышала вашу историю: как он украл вас, дурно обошелся с вами, как вы оскорбили его, но он честно поступил и спас вас от сербов. Это очень романтично и благородно. Я рада, что вы признали его своим господином.
– Да, – сказала Алси на грани истерики, подумав, что подобные идеи Айгуль о благородном браке в Англии встретили бы мало сторонников. – Очень романтично.
Потом, едва сдерживая обуревавшие ее эмоции, она принялась читать трактат, поскольку ничего другого делать не могла.
Думитру, закрыв глаза, сел на кушетку, слишком уставший и слабый, чтобы думать. Как только врач объявил, что угроза смерти миновала и болезнь не заразна, паша Мехмед Рашид три дня допрашивал его, не причиняя вреда здоровью, но толкал и тряс изо всех сил.
Думитру понял, что тут ему повезло. Бейлербей решил, что если станет пытать пленника или убьет, то навлечет на себя недовольство султана, хотя бы по той причине, что тот пожелает совершить это сам. Но у бейлербея не было причин прибегать к крайним методам, поскольку Думитру отвечал так же откровенно, как под пытками. Единственным его требованием была безопасность Алси. В доказательство ему описали ее состояние и поведение, после того как она пришла в себя. Манеры Алси были столь узнаваемы, что Думитру хотелось смеяться и расцеловать закутанную в вуаль женщину, рассказавшую о пленнице, настолько он был убежден, что его жена жива и выздоравливает.
Думитру не был ни патриотом, ни повстанцем. Он всего лишь малозначительный князь со своекорыстными интересами, и сейчас его выгода состояла в том, чтобы ради собственной безопасности не злить бейлербея. Думитру использовал правду как прикрытие, чтобы убедить Мехмеда Рашида в той лжи, которую в основном излагал ему, и с большим удовольствием сообщил о двойной игре Пенева. Он был уверен, что болгарину воздастся по заслугам за вероломство.
В конце третьего дня бейлербей объявил, что Думитру пора продолжить путешествие в Стамбул. Теперь уже под конвоем четвертых похитителей. На вопросы об Алси паша больше не отвечал, и Думитру не настаивал, не желая, чтобы у бейлербея сложилось впечатление, что он что-то утаил, намекая на дополнительную информацию, которой мог бы поделиться в обмен на сведения о жене.
