Ищеек приучают к молчанию. Лесник мгновенно повернулся к ней, ударил и назвал плохой собакой. Мирри явно смутилась.
– Ах, ее надо пожалеть! – воскликнул герцог. – Ей сегодня пришлось потрудиться.
Он передал Тьеру поводок волка и подошел к ищейке, чтобы ее погладить и потрепать ее длинные уши.
Остальные охотники присоединялись к отряду группами по два-три человека. Тьер приказал протрубить «апель де жен» – сигнал, созывающий всех, кто мог отстать по дороге, и «ритрет» – сообщение о том, что отряд возвращается в охотничий домик.
– И пусть протрубят «приз», – приказал Хоэл.
– Но мы же не убили волка! – возразил Тьер.
– Да, но мы его захватили.
К этому моменту герцог уже снова взял поводок волка и, снова наклонившись, с наслаждением погладил зверя.
Сигнал прибавили к первым двум, и весь отряд пришел в движение. Рауль де Монфор со своими людьми отправился в собственное поместье, считая решение Хоэла взять волка в любимцы легкомысленным. Остальные бароны, присоединившиеся к герцогу для участия в охоте, восприняли это примерно так же. Отряд герцога снова повернул в лес, чтобы начать долгое возвращение в Треффендел. Время от времени они трубили в рога, призывая своих спутников и сообщая всему миру о своем успехе.
Ален де Фужер все еще был в лесу: когда до него издалека донеслись сигналы рога, он вел своего коня на север. Около полудня его конь захромал и оказался не в состоянии нести его на себе. Ален отстал от охоты. Сейчас он остановился под голыми серыми ветвями и внимательно прислушался. «Апель де жен», «ритрет» и «приз». На мгновение его сердце замерло, и он застыл на месте, прислушиваясь и надеясь на то, что сигналы повторят еще раз. И они раздались еще раз, быстрые и ясные. «Приз».
Он перекрестился, а потом встал на колени на прошлогоднюю листву и возблагодарил Бога. Чудовище наконец мертво. Тень, не покидавшая окрестности поместья, заставлявшая его жену с плачем просыпаться по ночам, исчезла. Он сожалел, очень сожалел о том, что не смог присутствовать при завершении погони, но теперь ему можно вернуться в Таленсак и сообщить Элин, что она наконец свободна. И что ничего не стало известно. Вряд ли сейчас так радостно трубили бы «приз», если бы знали, что именно убито.
Ему хотелось повернуть в Треффендел и самому убедиться в том, что все действительно так хорошо, как кажется по звукам, но до охотничьего дома было много миль, а Элин с нетерпением ждет известий. Он встал, отряхнул колени и с улыбкой направился к дому.
Мари уже почти добралась до дороги, когда отряд герцога снова свернул в лес. Она ехала на собственной кобыле и именно из-за этого отстала. Примерно в полдень непослушная Дату решила, что достаточно скакала по бездорожью, и с тех пор Мари с огромным трудом заставляла ее продолжать движение. Для нее было великим облегчением увидеть, как из-за деревьев появляются охотники, направляющиеся ей навстречу.
– Приветствую полководца! – окликнула она Тьера, который ехал рядом с герцогом впереди остальных, – Судя по сигналам, твой план сражения был удачным!
– План герцога Хоэла, – недовольно поправил Тьер. – Да, мы одержали победу и ведем пленного неприятеля домой.
Он махнул рукой, и Мари только теперь заметила волка в наморднике, который плелся на поводке за конем герцога.
Она была потрясена. Не зная, что сказать, она не стала говорить ничего. Когда отряд поравнялся с ней, она повернула и пустила Дагу рядом с конем Тьера.
Хоэл рассмеялся:
– Леди Мари, ваш взгляд сказал больше, чем все укоры остальных. «Христос и святой Михаил, – сказал он, – зачем ему понадобился этот гадкий вонючий зверь?»
– Мой господин, – отозвалась она, – вы охотились в своем собственном лесу и вправе делать с пойманным вами зверем все, что вам хочется.
– Отлично сказано! Слышал, Тьер? Леди Мари любит волков не больше твоего, но от нее мы не получили ни твоего «я этого не позволю», ни «этот злобный зверь» лорда Рауля, ни ворчания насчет того, что бедным усталым собакам нужна награда. Я имею право делать с пойманным мною зверем все, что мне хочется. Отлично!
Тьер казался обиженным, но сдержался.
– Когда зверя загнали, он повернулся, пробежал мимо собак и подпрыгнул, чтобы лизнуть герцогу Хоэлу ногу, – объяснил он Мари. – Герцог считает, что волка могли приручить, когда он был малышом. Он действительно кажется ручным, но я чувствовал бы себя спокойнее, если бы знал, что стало с человеком, который его приручал.
– Если бы человека убил прирученный им волк, мы бы об этом услышали, – уверенно возразил герцог. Он с симпатией посмотрел на волка. – Ты – отличный зверь. Тьер, по-моему, он – умнейшее существо. Если бы нам не повезло застать его врасплох этим утром и если бы у нас не было этой чудесной ищейки, он бы спокойно ушел от нас всех. Такую охоту не забудешь! И закончилась она как надо!
Мари прекрасно видела, что Хоэл очень доволен Тьером. И ей было странно, что сам Тьер этого не понимает. Она тайком улыбнулась.
Хоэл заметил ее улыбку.
– Чему это вы ухмыляетесь, госпожа Кошка?
– Я вспомнила, как герцогиня хвалила мою проницательность, – отозвалась Мари, бросая многозначительный взгляд на Тьера.
У герцога чуть изогнулись губы.
– Тебе повезло, что я люблю умных женщин. Скажи, как мне назвать моего волка?
– А как можно называть волка? – спросила Мари. – Изенгримом?
– Как в сказке? – откликнулся Тьер. – О лисе Ренаре и бароне волке Изенгриме! Он был очень дурным властителем, насколько я помню, – вроде нормандских баронов.
– Этот волк – добрый бретонец, – укоризненно заявил герцог. – Но имя... Да-а, мне оно нравится. Когда у меня был волчонок, я звал его Волк, но Изенгрим – это величественно. Ты это слышал, волк? Тебя зовут Изенгрим! Хороший парень, Изенгрим, хороший волк!
Волк плелся за ним, и вид у него стал еще более несчастным.
Они добрались до охотничьего дома уже в темноте, и ветер, весь день дувший порывами, усилился настолько, что голые ветви деревьев метались и хлестали воздух. Начался дождь – холодный, косой мартовский дождь, так что всем охотникам хотелось поскорее оказаться у огня. Вместо этого им пришлось стоять, обсуждая, что делать с Изенгримом. Главный псарь отказался пустить животное на псарню, поскольку собаки будут-де беспокоиться. Герцогиня Авуаз, вышедшая встретить мужа, была призвана на совет и решительно отказалась впустить зверя в дом, поскольку опасалась, что он все испачкает. В конце концов было решено посадить волка на цепь в сарае у кухни. Это помещение использовалось только для того, чтобы ошпаривать кабаньи туши в сезон кабаньей охоты, и сейчас пустовало. Главный псарь принес миску с хлебом и требухой, которыми кормили собак, а также миску с водой. Лесничий взял большие вилы и прижал ими голову волка к земле, чтобы с него можно было снять намордник, не подвергаясь при этом опасности. Когда это делали, Изенгрим не сопротивлялся, а потом не стал обращать внимания на пищу. Его оставили лежать на полу сарая. Последнее, что увидела Мари, – это красный отблеск факела в глазах зверя.
