Она узнала его. Даже теперь, спустя столько лет и столько страданий. Потому что сердцу было безразлично, какие изменения произошли с внешностью ее возлюбленного.
— Вася! — закричала Анна, видя, как молодой человек отсчитывает капитану монеты и явно собирается взойти на борт.
Сын кузнеца обернулся. Сразу нашел ее взглядом. Удивленным, испуганным, но несомненно любящим взглядом. Анна побежала к нему, остановилась в паре шагов, напрасно пытаясь отдышаться.
— Аня? Что ты…
Она вцепилась в него. Как дикая кошка, как хищница, которая наконец-то поймала добычу и вот-вот утолит долгий голод. Из глаз полились слезы, но в голосе не было ни тени сомнения или неуверенности, когда девушка заговорила:
— Я не пущу тебя. Слышишь? Я больше никуда тебя не отпущу! Я знаю… Я вижу, что ты все еще любишь меня. Я вижу, что ты не держишь на меня обиды, хоть я и предала…
Василий вздрогнул, подался вперед, схватил за плечи и сильно встряхнул, не давая возможности продолжить.
— Я ни в чем тебя не виню, — мотая головой, с мольбой протянул он, всем сердцем желая, чтобы она поверила в искренность этих слов.
— Тогда почему ты вновь хочешь уйти? Почему не хочешь остаться со мной? Почему избегал меня?
— Потому что так лучше! Потому что я не хотел причинить тебе боль и страдания. Я ничего не могу тебе дать. Я всего лишь сын кузнеца. Ты устроила свою жизнь, и я не хотел…
Анна ослабила хватку, вынуждая и Василия отпустить ее.
— Почему ты снова меня не захотел спросить? — проговорила девушка.
Несколько секунд они простояли друг напротив друга, виновато опустив головы. Потом Анна взглянула на любимого:
— Если хочешь плыть — плыви. Я вернусь за сыном, заберу его и найду тебя — где бы ты ни был, я найду тебя. Потому что все то, что я имею сейчас, не значит ничего. Ты знаешь, ни о чем подобном я никогда не мечтала.
— Знаю, — тихо прошептал Василий.
— А вот как жить здесь дальше без тебя, я не представляю. Как жить, зная, что вновь не смогла убедить тебя остаться?
Василий вздрогнул. В ее словах было столько уверенности, столько решимости. Не вызывало сомнений, что Анна не отступится и воплотит в реальность то, о чем предупредила.
Сын кузнеца представил, как графиня и маленький граф взбираются по трапу корабля, как смотрят с тоской на родной берег, как покидает корабль порт. А потом перед глазами нарисовалась совсем иная картина: ночь, шторм, необитаемый остров.
Молодой человек вздрогнул и заметно побледнел, представив хрупкую, беззащитную Анну, лежащую без сознания на песчаном берегу. Но тут же ужасы одной картины сменились ужасами картины куда более страшной: Василий представил песчаный берег, на котором не было Анны, а лишь обломки парусного судна…
Проведя рукой по влажному лицу, Василий медленно сделал шаг вперед и вновь заключил девушку в объятья.
Он больше не мог с ней спорить. Он бежал от любимой, боясь разрушить тот уклад жизни, ту иллюзию счастья, которая не имела ценности для Анны. Он бежал из родного города, боясь, что признают в нем другого человека, и не дадут жить собственной жизнью. Но и от себя самого, от того, за право быть кем, он так боролся в колониях, он тоже бежал. Потому что больше не имело смысла быть сыном кузнеца. Потому что больше не имело никакого смысла быть Василием Вениаминовичем. Ничто не имело смысла, кроме жизни и счастья той, кого он любил.
