— Раз уж нам преподнесли шампанское, будет жаль не выпить, — практично заявил Ринган и направился к столику. Килт Рингана, покачиваясь, изумительно подчеркивал красоту его крепких икр.
Такая бережливость была типична для шотландцев, и Лилли снова задумалась, откуда он взял эти двадцать пять тысяч долларов.
— Деньги, — нерешительно промолвила она, когда он открыл шампанское, — в «Фениксе». Как вы?.. Я никогда; не смогу расплатиться…
Он налил шампанское в бокал и подал Лилли.
— Мой дед был одним из британских железнодорожных королей. Мой отец мудро вложил унаследованные богатства. — Тон его изменился, и Ринган сухо добавил:
— А за последние десять лет у меня не было возможности тратить еще большее состояние, которое он оставил мне.
Пораженная Лилли даже расплескала шампанское, облив юбку.
— Вы хотите сказать, что богаты? — недоверчиво спросила она. — И приехали на Клондайк не за богатством? У вас оно уже есть?
Он улыбнулся, радуясь, что наконец-то отвлек ее мысли от Счастливчика Джека.
— Да, — ответил он, наполняя свой бокал до краев. — Поэтому мы больше не будем говорить об этих деньгах. В этом нет необходимости.
В дверь постучали, Ринган пошел открывать, и Лилли задумалась, какие еще сюрпризы он может ей преподнести.
Она по-прежнему ничего не знала о преступлении, за которое он был осужден. И даже не знала, чем он собирается заниматься в Доусоне. Все жили либо поисками золота, либо за счет старателей. И судя по его собственному признанию, Ринган не мог относиться ни к тем, ни к другим.
Безупречно одетый работник гостиницы внес в комнату громадный серебряный поднос с сандвичами.
Страдания, испытываемые Лилли с тех пор, как она поняла, что их брак в отличие от браков ее подруг буде! фиктивным, снова обрушились на девушку. Если бы он питал к ней хоть каплю того чувства, которое теперь испытывает к нему она, все было бы просто идеально.
Работник гостиницы быстро и деликатно удалился.
Ринган поставил поднос рядом с ведерком с шампанским.
В который уже раз Лилли обратила внимание на его полные силы и грации движения.
— Расскажите мне о вашем заключении, — тихо попросила она. — Как получилось, что вас ложно обвинили?
Его глаза потемнели, в них отразилась боль. Помолчав, Ринган сдержанно сказал:
— Вообще-то меня обвинили не совсем несправедливо. — Он помедлил. — Я убил человека и, хотя не собирался его убивать, не испытал раскаяния, что так получилось. — Он встретился с ней взглядом. — И до сих пор не испытываю. — На шее у него запульсировала вена.
У Лилли пересохло во рту, но шампанское внезапно показалось совершенно неподходящим напитком для утоления жажды.
— Почему? — спросила она, абсолютно уверенная, что морально он невиновен. — Расскажите мне.
Вена продолжала пульсировать. Ринган никогда ни с кем не говорил о смерти Пэтти. Отцепив жабо и расстегнув верхние пуговицы рубашки, он сказал:
— Моя мать умерла, когда я был еще мальчишкой, а моя сестра Пэтти — совсем малышкой. Отец был бизнесменом, всегда занятым своими делами. Мы с Пэтти росли под надзором нянек и гувернанток и были очень привязаны друг к другу. Одиннадцать лет назад, когда ей было семнадцать, а я только что получил звание врача в Эдинбурге и находился далеко от дома, она влюбилась в человека по имени Тэд Роуэнтри, в человека, в котором мой отец сразу признал бессовестного охотника за приданым.
Ринган снова замолчал, не в силах совладать с болью.
— Они сбежали, и мой отец помешал намерениям Роуэнтри, отказавшись дать согласие на их брак и вычеркнув Пэтти из завещания.
Последовала еще одна долгая пауза, потом он сказал:
— Пэтти забеременела, и Роуэнтри заставил ее сделать аборт, сам отвел ее туда А потом, когда она лежала, истекая кровью, даже не вызвал врача. — Он взъерошил волосы. — Когда мне об этом рассказали, я сделал то, что сделал бы любой мужчина на моем месте. Я нашел Роуэнтри, чтобы всыпать ему.
— И тогда он и погиб?
Ринган горько усмехнулся.
— Я ударил его всего один раз, в челюсть, и он умер.
И хотя я долго пытался, но сожалеть об этом не смог.
Желание броситься к нему и обнять, даря утешение, было таким сильным, что Лилли обхватила себя руками, чтобы помешать своему порыву.
— Она была очень красивой девушкой, — сдавленно произнес он. — Как и у вас, у нее была настоящая кожа кельтов, такая белая, что казалась прозрачной, но только волосы были рыжие, а не черные, как у вас. Такого огненного цвета, что, казалось, дотронься и обожжешься.
Он снова замолчал, а Лилли, просто не зная, что сказать, чтобы это не показалось банальностью, думала о десяти годах, которые он провел в тюрьме за непреднамеренное убийство, о том, как он пытался отдать свою нерастраченную любовь Лео и Лотти. И теперь уже не удивлялась, что он держался на «Сенаторе» особняком и часами, стоя у поручней, глядел в открытый океан.
— Теперь, когда вы знаете правду, вы, возможно, не захотите ночевать со мной в одной комнате, — невесело проговорил Ринган.
Она покачала головой.
— Нет, вы ошибаетесь. То, что вы мне рассказали, ничего не меняет в наших.., в нашей дружбе. Я всегда знала, что вы никого не могли убить намеренно, и не шокирована тем, что вы не испытываете раскаяния. Я просто думаю, что вы очень правдивы. Гораздо более правдивы, чем было бы большинство людей на вашем месте.
Он снова издал свой «шотландский звук», потому что испытал невыразимое словами облегчение.
Она тоже. Комната снова погрузилась в тишину.
— Насчет завтрашнего дня… — неловко начал он, всеми фибрами души желая отсрочить ее отъезд из Доусона, а может, и вообще отговорить ее уезжать.
— Я плыву на утреннем пароходе, — быстро сказала;
Лилли, не желая смущать его, навязываясь в качестве жены, с которой он не желал создавать семью. Подумав о реакции Лео и Лотти, когда она скажет им о возвращении в Уайтхорс, Лилли с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
— Да…
Рингана охватило глубокое отчаяние, и он испугался, что никогда из него не выберется. Понятно, почему она торопится при первой же возможности покинуть Доусон, он потому и предложил ей. Естественно, она не хочет оставаться рядом с человеком, который так подвел ее, с человеком, который, как она думала, выкупит ее у Джоша Нельсона и женится на ней, но которому она была нужна, по его же собственному признанию, только как работница в гостинице. Что она испытала, когда ставку за нее сделал не Счастливчик Джек, а абсолютно незнакомый человек? Как ей, должно быть, неловко находиться с ним в одной комнате!
— Если вы не возражаете, я бы принял ванну; — сказал Ринган, потому что желание подойти к Лилли, обнять ее, взять на руки, а потом заняться с ней любовью стало невыносимым.
