Руки безвольно повисли вдоль тела.
Джеймс ушел.
Она позволила ему уйти.
Дыхание резкими толчками вырывалось из ее груди. Все тело дрожало, пока она стояла в темной комнате, тусклый свет проникал из-под двери.
И тут раздался условный двойной стук. Роуз открыла рот, собираясь сказать, что можно войти, но не смогла произнести ни слова.
Она слышала, как ручка повернулась и раздался легкий скрип задвижки.
— Роуз! Я принес твой чемодан. Почему ты стоишь в темноте?
За ее спиной послышался стук, это Тимоти поставил чемодан на пол, затем свет наполнил комнату, видимо, он зажег свечи.
— Роуз!
Нежно взявшись за ее плечо, Тимоти развернул ее лицом к себе.
— О, Роуз, — сказал он с сочувствием, пониманием и тенью боли, которая переполняла все ее существо.
Тимоти обнял ее, прижал к своей груди, и Роуз больше не смогла сдерживать слезы. Они текли по ее щекам, мочили рубашку Тимоти, рыдания сотрясали ее тело.
Она никогда больше не увидит Джеймса.
Роуз достала письмо из ящика стола. Письмо, пришедшее неделю назад, ждало ее возвращения в Пакстон-Мэнор.
«Я в состоянии сам разобраться со своими обязательствами.
Дэш».
За единственной строчкой следовала краткая подпись.
Это все. Он догадался, кто заплатил его долги. Роуз не собиралась скрывать это от него, но в тот день, когда уезжала из Лондона, просто была не в состоянии разговаривать с ним. Она и сейчас не была готова к этому разговору. Лаконичное послание говорило само за себя. Его записка буквально кричала, заявляя о его недовольстве, но вскоре ей придется обсудить этот вопрос с братом, вместе с другими, еще более шокирующими обстоятельствами. Глубоко вздохнув, она взялась за перо.
«Дорогой Дэш!
Я надеюсь, ты в добром здравии. Есть один очень важный вопрос, который я хотела бы обсудить с тобой. Поэтому, пожалуйста, приезжай в Пакстон-Мэнор при первой возможности.
С любовью, Роуз».
Написав адрес и запечатав конверт, Роуз отложила перо. У нее не было сомнений, что брат приедет домой, как только прочтет ее письмо. Она прежде никогда не просила его об этом. Уникальность просьбы не позволит ему отмахнуться.
Поставив локти на стол, Роуз сцепила руки и уронила на них голову.
И все-таки как рассказать ему? Она понятия не имела, с чего начать, но у нее есть еще несколько дней, чтобы обдумать это.
Она не смогла вернуться к Рубикон. Думала, что сможет опять жить в привычном ритме, продолжая делать то, что делала… Но все это было возможно, пока Джеймс не вошел и ее жизнь. Она делала это бесчисленное множество раз, научившись, не отдаваясь душой, не включая свои чувства, ублажать клиентов. Работа у Рубикон стала всего лишь источником дохода. За отсутствием выбора такая непозволительная роскошь, как отказ, была невозможна для нее.
Но после встречи с ним… Во время долгой дороги в Бедфорд, одна в карете наедине со своим истерзанным сердцем, Роуз поняла, что не в состоянии снова вернуться в Лондон. Теперь близость с другим мужчиной казалась ей предательством по отношению к ее любви, к тому чувству, что она испытывала к Джеймсу. Ее тело, ее душа отныне навеки принадлежали ему.
Отказавшись от его предложения и от его помощи, Роуз осталась без средств, необходимых для поддержки Дэша, содержания его апартаментов и для того, чтобы хоть как-то пополнить семейные сбережения, которые пустил на ветер их отец.
У нее осталось немного от той суммы, что Джеймс заплатил за ее поездку в Хани-Хаус, но этого хватит ненадолго. Этого недостаточно даже для того, чтобы покрыть карманные расходы Дэша, позволить ему продолжить тот экстравагантный образ жизни, к которому он привык.
Роуз провела неделю дома, неделю, полную беспокойства и волнений, скучая по Джеймсу так, что не находила себе места. И даже экономка поинтересовалась, не заболела ли она, и постоянно спрашивала ее об этом. Роуз пришла к выводу, что сейчас у нее есть один-единственный выход.
Решение было не простое. Но то, что она продолжала скрывать правду от Дэша, погружало ее в почти парализующее беспокойство. Кроме этого, она взвалила на себя непосильную ношу. Роуз не привыкла просить о помощи. Но пришло время обратиться за помощью к Дэшу, а ей самой прекратить опекать его. Ему восемнадцать. Он мужчина. Испорченный молодой мужчина, но часть вины лежит на ней. Он стал таким, каким она помогла ему стать. И даже Джеймс пытался объяснить ей, что она оказывает Дэшу медвежью услугу, спеша исполнить каждое его желание. Последние пять лет она относилась к брату, как к тринадцатилетнему мальчику. А ведь это было время, когда следовало попросить его о помощи, позволить ему взять на себя хотя бы немного ответственности и поговорить о будущем. Вместе они решили бы, как выйти из ситуации.
Роуз смирилась с тем, что Джеймса не будет в ее дальнейшей жизни. Но это не значит, что она перестанет любить его, ее сердце будет всегда наполнено им. Однако ничего хорошего не выйдет, если она вечно будет упиваться горем потери. Она должна двигаться вперед и создать для себя такую жизнь, где сможет уважать себя.
С этой мыслью в голове она взяла новый лист бумаги и написала письмо мадам Рубикон. Затем поднялась из-за стола, держа письмо в руке, вышла из комнаты и отправилась на поиски экономки. Сара Томпсон, стоя на коленях, мыла пол в холле, выложенном черно-белой мраморной плиткой.
Если бы кто-то вошел через центральную дверь, то никогда бы не догадался, что Марлоу больше нельзя причислить к числу состоятельных семейств. Главные комнаты загородного дома были такими же великолепными, как десять лет назад. Но если бы кто-то заглянул за тщательно закрытые комнатные двери, то увидел бы, как обветшала и устарела вся обстановка.
Не было смысла убирать комнаты, которые больше не использовались. Но Роуз и Сара усердно трудились, стирая пыль с каждой вещички в ожидании Дэша. Потребовалась бы целая армия слуг, чтобы привести в порядок такой дом, как Пакстон-Мэнор. Но разве она могла позволить себе большой штат прислуги?
— Сара, нам нужно проветрить спальню Дэша. Он приедет через несколько дней.
Потолки были такие высокие, а сам холл такой большой, что голос Роуз доносился до Сары словно откуда-то издалека.
Экономка бросила тряпку в ведро и выпрямила спину, продолжая стоять на коленях. Сорока лет от роду, она овдовела десять лет назад и одна скрашивала жизнь Роуз в этом большом пустынном доме. Роуз никогда не рассказывала Саре, почему каждый месяц уезжает на одну неделю в Лондон, но после четырех лет экономка сама поняла истинную причину.
