Клэр была впереди них на половину дорожки, на своем последнем круге. Она повернулась, чтобы изучить свое положение, а затем подняла хлыст и с триумфом помахала им Симоне.
Фидус не любил хлыст.
Он увеличил свою скорость. Симона наклонилась вперед, держа свой вес на ногах, а не на его спине, слово это имело значение для такого массивного жеребца. Они догоняли.
Клэр начала подгонять хлыстом арабскую кобылу. Огромные шаги Фидуса стали еще больше. Они почти висели на хвосте у кобылы.
— Сейчас не вздумай забивать себе голову идеями, — предупредила Симона жеребца, когда тот навострил уши. — Ты участвуешь в гонках, а не ухаживаешь. И это же леди. Ты должен спросить разрешения. А теперь давай, произведи на нее впечатление!
Он так и сделал. И обставил кобылу на два корпуса. Конечно же, Симона не смогла остановить его еще на протяжении почти половины овальной дорожки, пока Харри не выступил на трек перед ними.
Симона боялась, что его растопчут. Затем она увидела выражение на его лице, и испугалась, что этого не произойдет.
— Разве ты не собираешься поцеловать меня в качестве поздравления? Все смотрят на нас.
Харри вспомнил обо всем остальном мире, а не только о Симоне, лошади, пыли и стуке собственного сердца. Он стащил ее с коня и обнял. Затем он поцеловал девушку, крепко и быстро, без нежности. На ее губах чувствовался привкус грязи с беговой дорожки, но Харри все равно ощутил возбуждение.
— Ты жива.
В данный момент Симона была рада, что он держит ее, потому что ее кости превратились в масло. Она никогда не ездила так жестко или так быстро. Или так близко к смерти. После скачки и его поцелуя, Симона никогда не ощущала себя настолько оживленной, настолько уверенной в том, что она находится там, где должна быть: в его объятиях, в кругу победителя.
— Я победила!
— Мы поговорим об этом позже, — заявил Харри, когда к ним подошли доброжелатели. Он обнял ее одной рукой на тот случай, если она вздумает сбежать, и попытался изобразить улыбку на лице для зрителей. Когда Джереми пришел, чтобы забрать Фидуса, Харри перестал пытаться изображать восхищение от того, что его наемная компаньонка украла его лошадь прямо из-под носа у слуги.
— С тобой я тоже попозже поговорю.
— Она сказала мне и мистеру Стамфилду, что получила ваше разрешение.
— И вы поверили ей? — Он повернулся туда, где Дэниел занял место с другого бока Фидуса, но даже огромные размеры жеребца не могли укрыть Дэниела от пронзительных синих глаз Харри. — Ты поверил ей?
— Дьявол, нет, но что я мог сказать? Кроме того, ты должен был быть здесь, чтобы остановить ее. Это твоя лошадь, твоя леди и все такое.
Харри уже был зол на себя за то, что позволил себе упустить эту женщину из вида, особенно тогда, когда знал, что она рассчитывает на скачки как на прибавление к своим сбережениям.
— Разве тебя не ждут кое-где? — спросил он у Дэниела. — Насчет того семейного дела, о котором мы беседовали прошлой ночью?
Бросив еще один взгляд на разъяренного кузена, Дэниел решил, что настало время уезжать — как только он соберет свои выигрыши и выигрыши Симоны.
— Сделала ставку на мерина? — спросил у нее Харри.
— Я поставила на себя.
Дэниел вернулся с полной горстью монет, и высыпал их в шляпу Симоны, которую кто-то вернул ей. Черная шляпка была безнадежно испорчена, а перышко с нее отвалилось, но Симона подумала, что этот предмет туалета выглядит намного красивее в качестве мешочка с деньгами, чем у нее на голове.
Дэниел заявил о том, что у него дело в Лондоне, поспешно поклонился под взглядом синих глаз кузена, больше похожих на кинжалы, и пообещал вернуться к балу.
Лорд Горэм принес Симоне тяжелый кожаный кошелек с призом победителя, и поцеловал воздух над ее перчаткой, неприятно пахнущей после верховой езды.
— Отличная гонка, мисс Ройяль, даже если это стоило мне целого состояния и расположения Клэр. — Он вздохнул. — Но это не в первый раз, и не в последний, как я полагаю. Боюсь, что моя милая не слишком хорошо принимает поражения. Харри, я хотел бы поговорить с тобой о том, чтобы использовать твоего жеребца в качестве производителя. Вы оба должны мне за то, что подорвали мое спокойствие.
Харри не сказал ни да, ни нет, но Симона прошептала Горэму:
— Я пообещала Фидусу кобылу. Вот почему он так быстро бежал.
Горэм ушел, посмеиваясь, решив избегать свою не такую милую, кипящую от гнева любовницу до конца дня.
Трое мужчин вручили Харри его выигрыш; затем букмекер в соломенной шляпе принес ему еще больше.
— Ты ставил на меня?
— Я думал, что делаю ставки на своего мерина. — Он проверил, верная ли сумма, а затем добавил деньги к куче в шляпе Симоны. Девушка поддерживала одной рукой шляпку снизу, на тот случай, если швы расползутся под тяжестью фунтовых банкнот, золотых и серебряных монет. Она понятия не имела, сколько денег лежит в ее руках, но она была богата!
— Ты отдаешь мне свой выигрыш?
— Нет, я заранее оплачиваю цветы для твоих похорон, если ты когда-нибудь снова сделаешь что-то такое же сумасшедшее. Черт бы все побрал, Си… сладкая моя, я думал, что ты можешь разбиться в любую секунду.
— Ты беспокоился обо мне?
Теперь, когда Харри немного успокоился — а в руке у него находился стакан с вином после тоста за победу — он признался себе, что беспокоился.
— Сломанная шея могла разрушить все мои планы. У меня не было бы причины остаться до конца приема на следующей неделе.
— Нет, ты беспокоился обо мне, — Симона встала на цыпочки и снова поцеловала его, нежно, медленно. — Признайся в этом.
— Я беспокоился. — Эти слова были на вкус такими же сладкими, как и ее губы, без привкуса грязи.
Ленч стал наслаждением для всех. Клэр не появилась. Без хозяйки, которая придерживалась бы манер высшего общества, компания расслабилась. Они разговаривали через стол, руками передавали булочки и размышляли о планах на день.
Элис считала, что они должны провести турнир по бильярду без Клэр, чтобы у кого-то другого был шанс выиграть. Так как она провела половину жизни в игорном доме, то Элис была уверена в своем мастерстве, если не будет мешать ребенок. Руби была всей душой за конкурс по стрельбе из лука. Она практиковалась.
Симона почувствовала, что должна разочаровать их. Проводить тот или другой конкурс было бы несправедливо по отношению к мисс Хоуп. Все рассмеялись при мысли о том, что у Клэр и справедливости есть что-то общее, даже лорд Горэм во главе стола.
Он поднял стакан за Симону:
— За настоящую леди. — Так как она выиграла, заявил хозяин дома, то она и должна решить, чем компания займется днем.
