– Ты шантажировал ее?
– И ее, и его. – Боксер пожал плечами. Не хотел до конца жизни горбатиться на кого-то: я заслуживал большего и был способен на большее. Но, чтобы начать свое дело, нужен был начальный капитал. Твоя мать не могла этого понять и очень обижалась на меня.
– Еще одно слово, и я пристрелю тебя. Боксер хотел было засмеяться, но что-то во взгляде Кейда остановило его; на лбу выступили капли пота.
– Послушай, Маккаллум, мы с тобой могли бы договориться. Ты убежал из дома в семнадцать, потому что ненавидел Росса Маккаллума не меньше, чем я. Разве это неправда? Иначе, зачем бы ты все эти годы скитался по Западу. Может, сядем, поговорим?..
Кейд бросился на него, но Боксер оказался на удивление ловким – он полоснул ножом по руке Кейда, распоров рукав.
Тяжело дыша, Кейд отпрянул назад.
– Убери нож, сукин сын. Предупреждаю последний раз.
– Ты сам этого хотел. – Боксер пожал плечами. – Я научился бросать ножи в Индии, – он засмеялся, – и мастерски, недаром меня здесь все боятся. Сейчас узнаешь почему. Я убью тебя, дружок.
Он молниеносно отвел руку, чтобы бросить нож, но оружие упало на сиденье. Пуля попала ему в лоб.
Кейд убрал кольт, из дула которого все еще шел дымок, в кобуру и отвернулся:
– За тебя, мама, – прошептал он, уходя от сломанной повозки, криков торговца и испуганного ржания лошадей. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Перед его взором ясно предстал образ матери, которую он потерял, когда ему было восемь лет.
– Может быть, теперь твоя душа наконец обретет покой.
Небо озарилось лучами восходящего солнца, прозрачный летний воздух наполнился щебетанием птиц. Анабел проснулась в комнате для гостей в доме Маккаллумов. Она обожала эту уютную спальню с розовыми обоями и кремовыми кружевными занавесками.
Сев в пуховой кровати и опустив ноги на розово-бежевый коврик с цветами, Анабел огляделась.
Кейд, который поздно вечером пробрался к ней в спальню и просидел всю ночь, ушел. Лучи солнца скользнули с дубовой кровати на дубовый пол медового цвета. На клене под окном запел соловей.
Анабел счастливо улыбнулась. Кейд был цел и невредим, и Брет, и мистер Маккаллум. Она прекрасно справилась с порученным ей заданием: сбылись все ее заветные мечты. Она встретила человека, которого полюбила и всегда будет любить, хотя им оказался не тот, про кого она думала. Значит, она не так хорошо разбирается в некоторых вещах.
Умываясь, она вспоминала события прошедшего дня, теперь все казалось ей страшным сном. Анабел надела голубое льняное платье, а волосы не стала закалывать – так любил Кейд.
«С этого дня для всех начинается новая жизнь», – думала она, спускаясь по деревянной лестнице.
Анабел почувствовала аромат свежего кофе, а войдя в кухню, увидела, что Кейд готовит яичницу и режет хлеб для тостов. Она улыбнулась вспомнив, что Дерриксон отослал всех слуг и повара.
– Надеюсь, в доме достаточно продуктов, мистер Стил, я умираю от голода. – Подойдя к Кейду, Анабел обняла его за талию.
– Думаю, найдем кое-что для вас.
Сердце Анабел запело от радости: опустив сковородку, на которой шипела яичница, он обнял ее. Анабел обхватила ладонями его лицо.
– Доброе утро, мистер Стал, – прошептала она.
– Доброе утро, мисс Бранниган.
Кейд запечатлел на ее губах страстный поцелуй. «Вот так, – блаженно подумала Анабел, – я бы хотела встречать каждый день».
Вскоре на кухню пришел Брет, и они вместе ели яичницу с колбасой, тосты и джем.
– К отцу снова пришел доктор, – сообщил Брет, глядя, как пар поднимается над его чашкой с кофе. Отец до сих пор не может поверить в происшедшее.
Накануне вечером доктор осмотрел Росса Маккаллума и сказал, что он в прекрасной форме для человека, которого держали на хлебе и воде целую неделю.
– У вас, Маккаллумов, железное здоровье! – с удивлением воскликнул врач. Позже Кейд рассказывал об этом Анабел, сидя у ее постели. Анабел смеялась, а он осторожно перебирал ее локоны.
«Да, с Маккаллумами не легко справиться, – думал Кейд. – Мы живучи».
– Вот и отлично. – Анабел прижалась губами к груди Кейда. – Все хорошо, что хорошо кончается...
Все закончилось хорошо. Стояло прекрасное солнечное утро, рядом с Анабел сидели целые и невредимые Кейд с Бретом. Они заботились о ней как о маленькой. Она начала наконец осознавать, что опасность миновала.
– Сегодня утром я первым делом навестил Герберта Эрвина, – начал Брет, допивая вторую чашку кофе. – У нас с ним был долгий разговор, но в конце концов я смог ему объяснить, что его обманывали. Ему было неловко, ведь Герберт поверил, будто отец предал его. Боксер продумал все, до малейших деталей. С помощью Дерриксона ему удалось создать видимость того, что Росс нелегально переводил выручку из их общей компании на счет «Рубинового дворца» и в другие свои предприятия.
– Ну, ничего. Теперь, когда правда всплыла наружу, – с довольной улыбкой заметила Анабел, – Бартоломью и Дерриксону придется отвечать по закону.
Опустив вилку, Кейд взглянул на Брета.
– Я вот тут подумал... Россу понадобится наша помощь, чтобы восстановить пошатнувшиеся дела. Боксер поработал на славу. Может, преобразовать некоторые компании, чтобы...
– Нет, не стоит, – послышался голос Росса Маккаллума. Он стоял в дверях кухни и смотрел на всех троих.
Глядя на старика, Анабел не знала, то ли улыбаться, то ли плакать: он был облачен в элегантный черный костюм и белую накрахмаленную рубашку.
Седые волосы Росса были аккуратно уложены. Так и должен был выглядеть великий промышленник: твердый взгляд ясных глаз, плотно сжатые губы, гордая посадка головы. Но в то же время лицо его было изможденным, под глазами оставались синяки, а костюм висел на нем.
Впрочем, голос Маккаллума рокотал, как всегда:
– Я сам прекрасно справлюсь. Я не инвалид, не глупец и не потерплю, чтобы мои сыновья обращались со мной, как с выжившим из ума стариком.
– Сэр, – промолвил Кейд, почтительно вставая, – мы и не думали об этом. Мы только хотели помочь вам...
– С каких это пор я стал нуждаться в вашей помощи? Мальчик мой, ты убежал тринадцать лет назад, оставив меня одного. С чего это вдруг ты вздумал теперь помогать мне? Будь я проклят, если приму от тебя помощь.
– Тогда, может быть, вы примете мои извинения?
– И мои, – смиренно промолвил Брет. Анабел, затаив дыхание, молча наблюдала за происходящим. Росс Маккаллум обвел взглядом сыновей и побледнел:
– Приму, если и вы простите меня. – Его губы дрогнули; внутри него происходила настоящая борьба.
– Я должен был сразу рассказать вам правду, нельзя было скрывать, что произошло с вашей матерью, – покачав головой Росс глубоко вздохнул. – Но я думал защитить вас и ее.
