Но Бартли не собирался оставаться с ними навсегда. Просто он не мог устоять, лишить себя удовольствия поохотиться. К тому же ему нравилось, возвращаясь с охоты с богатой добычей, видеть радостные лица новоселов.
Однажды Дик куда-то запропастился, и Тамар не находила себе места от волнения.
Был ясный зимний морозный день. Она решила, что ее сын заблудился в лесу, быть может, он ранен, не может идти и останется там на ночь… Он может погибнуть, ведь зимы в этих краях суровее, чем в Девоне. Ведь дома в иные годы зимой и вовсе не было холодов. В Девоншире порой и снега-то зимой не выпадало. Это самый благоприятный климат в этой стране. Теперь, когда они узнали, что такое настоящая зима, людям из Девоншира было труднее переносить ее, чем тем, кто приехал из Восточной Англии или Голландии.
Тамар должна была найти сына, но боялась подумать, что он мог нарушить здешние правила. Ведь если Дик ушел в лес, стало быть, в самом деле нарушил правила. Разумеется, пуритане правы, что воспитывают детей в строгости. Они считают, что дети рождены в грехе и следует уводить их от греха. Часто их строго наказывали, по приказанию церковных старост многих жестоко пороли. Но даже если эти люди правы, это не должно случиться с Диком. Он гордый мальчик, с чувством собственного достоинства. Он походил во всем на нее и к тому же подражал Бартли. Он не потерпит публичного унижения, ведь он считает себя взрослым мужчиной и требует уважения.
Если она найдет Бартли, то попросит его отыскать Дика так, чтобы проступок мальчика не был замечен.
Тамар спустилась к берегу, собираясь сесть в лодку и поплыть к «Либерти», найти Бартли и попросить о помощи. Сердце ее сильно билось, она представляла себе, что Бартли поставит ей условие: «Я найду мальчика так, что пуритане не узнают про его проступок, но за это тебе придется…»
Внезапно кто-то позвал ее, она обернулась и увидела, что к ней идет Джеймс Милрой, пожилой вдовец, возражавший против того, чтобы мальчиков учила женщина.
— Вы тревожитесь о сыне? — спросил он. — Я могу сказать вам, где он.
Он смотрел на нее с упреком, и Тамар постаралась поскорее заправить растрепавшиеся волосы под чепец.
— Вы знаете, где он? — крикнула она. — Он… жив и невредим?
— По-видимому. Сэр Бартли ушел в лес на охоту и взял мальчика с собой.
Она почувствовала облегчение, но Джеймс Милрой сурово покачал головой.
— Ежели вы пожелаете прислушаться к дружескому совету, я скажу вам: напрасно вы позволяете мальчику проводить так много времени с капитаном. Этот человек — грешник, он приведет его к соблазну. Его грубая речь нередко оскорбляет уши богобоязненных людей. У него скверная репутация.
— Благодарю вас, сэр, — вспыхнув, ответила она, — но это мой сын и я знаю, что хорошо для него.
— Не могу с этим согласиться, и церковные старосты будут одного со мной мнения. Мальчик не должен отлучаться без позволения. Я настаиваю на том, чтобы по возвращении он был наказан.
— Вы хотите сказать…
— «Тот, кто жалеет розог, ненавидит своего сына» — гласит пословица. Этот мальчик уже испорчен. Ему нужен отец.
— Уверяю вас, мне лучше знать, как воспитывать своего сына.
Она повернулась и пошла прочь с высоко поднятой головой. Останься она дольше, ей бы не удалось сдержать свой гнев.
К вечеру охотники принесли столько мяса, что его хватило бы, чтобы накормить всех новоселов. Тамар увидела, как они возвращались. Дик вышагивал рядом с Бартли, и она почувствовала гордость за сына. Он стал совсем взрослым.
Джеймс Милрой тоже следил за возвращением охотников, и Тамар, взглянув на его злобное лицо с плотно сжатыми губами, поняла, что он намерен требовать наказания для ее сына.
Она увидела, как этот человек подошел к мальчику и положил ему руку на плечо, а мальчик вспыхнул и придвинулся к Бартли.
Потом она услышала высокий и звонкий голос Дика:
— Охота — вот это да! Сколько еды мы раздобыли! Славное дело!
Бартли, выпрямившись во весь рост, смело и дерзко взглянул в лицо Джеймса Милроя. Сердце Тамар екнуло, она знала этот взгляд.
Вокруг них воцарилось молчание. Радость оттого, что охотники вернулись с богатой добычей, была испорчена, в общую гармонию ворвались тревожные ноты.
— Я взял мальчика с собой, — сказал Бартли, — и несу за это ответственность. Чего вы хотите, сэр? Вызвать меня на дуэль? Что же, я готов! Будем драться на шпагах или на кулаках? Клянусь Богом, для меня довольно будет и минуты…
Но тут к нему подошел один из церковных старост и положил руку на плечо Бартли.
— Сэр Бартли, прошу вас быть сдержаннее.
— Пусть он оставит мальчика в покое, — прорычал Бартли, — каждый, кто тронет его, будет иметь дело со мной.
— Детям запрещается ходить в лес без разрешения родителей или старших в колонии, — сказал Мйлрой.
— Он пошел с разрешения родителя, — сказал Бартли.
— Это неправда.
— Вы смеете оскорблять меня?
Но Джеймс Мйлрой не был трусом, хотя знал, что не может равняться с великим и грозным капитаном. Он не был бы колонистом, если бы у него недоставало храбрости. Он истово верил в справедливость того, что делает.
— Это вы оскорбляете правду, сэр Бартли. Его мать беспокоилась. Она искала его. Я встретил ее и сказал, где он.
Бартли прищурил глаза. Он собирался уже схватить этого человека за плечи, но тут староста сказал:
— Его мать здесь. Она сама расскажет нам все. Вы волновались, миссис Браун, не правда ли? Вы не давали ему позволения идти в лес, а он должен был попросить вас об этом, коль скоро у него, к сожалению, нет отца, который руководил бы им.
Тамар бросила на Джеймса Милроя сердитый взгляд.
— Мальчик получил мое разрешение. Ему разрешено охотиться с мистером Бартли в любое время.
Джеймс Мйлрой уставился на нее с ужасом. Он не удивился бы, если бы небеса разверзлись и ее поразило бы громом.
«Какой смысл пытаться быть одной из них?» — спросила себя Тамар.
Она была неверующей, такой же, как Бартли. Она могла легко солгать, чтобы спасти сына от боли и унижения! А легко ли было для Бартли солгать?
Позднее она раскаялась в своем поступке. Она поступила скверно. Уж лучше было позволить наказать Дика, чем брать грех на душу.
Более того, она поддалась Бартли, поставила себя рядом с ним, выступила вместе с ним против пуритан.
— Надо же придумать! Наказывать мальчика за то, что он пошел охотиться! Ведь он вернулся в тот же день. Положись на меня, и я сделаю из него мужчину.
— Он должен научиться следовать правилам… правилам колонии, в которой живет.
— Я научу его тому, что для него полезно.
— Я хочу, чтобы он вырос добрым и благородным.
